Ми-24. 45 лет боевых будней

Винтокрылый штурмовик Ми-24 занимает особое место в истории авиационной техники. Ми-24 стал первым советским специализированным ударным вертолетом. Это — одна из лучших боевых машин в мире. Он принял участие во многих вооружённых конфликтах по всему миру. Один из самых значимых среди них — афганский: в сложном горном климате и тяжёлых боевых условиях винтокрылый штурмовик поддерживал своим огнём десантные Ми-8, помогал с воздуха подразделениям сухопутных войск. За 45 лет Ми-24 заслужил репутацию надёжного воздушного бойца и грозного противника. В наши дни, несмотря на солидный стаж, Ми-24 продолжает исправно нести службу по всему миру.

Многие работники ПАО ААК "Прогресс", которая сегодня является лидером Приморского РО Союза машиностроителей России, до сих пор помнят эту машину, которая в серийное производство была запущена в 70-е годы прошлого века, но не все знают, что первый подъем вертолета состоялся ровно 45 лет назад — в ноябре 1970 года.

Первую выпущенную машину Ми-24 на летно-испытательной станции Арсеньевского машиностроительного завода (именно так называлось предприятие в те годы) в воздух поднял летчик-испытатель ОКБ им. М.Л. Миля, чемпион СССР по вертолетному спорту Гурген Карапетян. Он же 21 сентября 1978 года установил мировой рекорд скорости этого вертолета — 368,4 км/ч. Всего им было установлено 9 мировых рекордов на модификациях вертолета Ми. В апреле 1980 года он был командирован в Афганистан для обучения военных летчиков полетам на вертолете Ми-24 в условиях высокогорья. За мужество и героизм, проявленные при испытании новой авиационной техники, лётчику-испытателю Гургену Рубеновичу Карапетяну было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда".

Из воспоминаний председателя Совета мастеров В.Г. Бондаренко:

"В августе 1969 года, когда я пришел на завод, начали освоение новой машины Ми-24. Работа была очень напряженной. Бывало, что по трое суток мы не выходили из цехов. Изготавливали первые детали для машины. Возникало много вопросов, но нас спасало то, что на предприятии была большая группа конструкторов из КБ им. Миля во главе с зам. главного конструктора В.С. Отделенцевым. Они тут же вносили конструктивные изменения. Решения принимались молниеносно. Порой чертежи набрасывали даже на оберточную бумагу, словом, на то, что было под рукой. Потому что мы все понимали поставленную задачу, и не должно было быть задержек и проволочек. За невероятные малые сроки машина поступила из сборочного цеха на ЛИС.

А сам подъем проходил в такой волнующей атмосфере! В то время проход на летную станцию был категорически запрещен. Но, тем не менее, весь завод был там. Воодушевление было невероятное — увидеть, как взлетает первая машина, на которую было потрачено много сил и энергии".

Как работали, как собирали машины и какое было отношение к труду вспоминает ветеран цеха окончательной сборки Владимир Кирьянович Плотников:

"Первое мое знакомство с Ми-24 произошло сразу, как я только ступил на арсеньевскую землю. Выйдя из самолета в аэропорту (я тогда вернулся из армии и приехал домой), увидел в небе вертолет. Через месяц, в декабре 1970 года, я уже в цехе окончательной сборки собирал машины. Наравне со мной работали ребята, пришедшие из армии. Много тогда пришло молодежи на завод. Но основой коллектива были фронтовики и первостроители завода. Численность цеха выросла до 300 человек, после увеличения заказа — до 500. Машина была очень востребована, и в связи с боевыми действиями в Афганистане машин требовалось все больше и больше. Работали одновременно на пяти стендах потоком, в три смены. Работа шла бесперебойно. Очень гармонично был организован процесс сборки машин — никто друг другу не мешал. Завод был как большой муравейник.

Частенько в цех заглядывал и сам Николай Иванович Сазыкин. В 7 часов утра он шел с проверкой и мелом на борту каждой машины ставил сроки сдачи, а за ним с блокнотом в руках следовал начальник цеха Николай Павлович Ременюк и все записывал. Потом начиналось совещание у директора, и начальником цеха тут же мог стать другой человек. Все решалось мгновенно. Человек он был непредсказуемый, но очень порядочный и хозяйственный. Ему было дело до всего: он постоянно интересовался проблемами рабочих, зарплатой, спецодеждой, заглядывал во все подсобные помещения..."

Позже Владимир Кирьянович сам был участником командировок в "горячие" точки. На обслуживании техники нашим специалистам пришлось побывать не только в воинских частях многонационального Советского Союза, но и в Польше, Монголии, Германии, Чехословакии, Франции, Гвинее — в странах, где базировалась боевая техника, выпускаемая Арсеньевским авиационным заводом.

В преддверии 80-летия авиакомпании бывший работник "Прогресса" Владимир Алексеевич Дринко написал стихотворение и посвятил его ветеранам и работникам завода, всем тем, кто на протяжении 20 лет создавали боевые машины Ми-24.

Владимир Алексеевич стоял у истоков создания этого легендарного вертолета. На завод пришел в 1970 инженером-технологом году после окончания Харьковского авиационного института. С 1973 года работал в эксплуатационно-ремонтном отделе. Позже стал его руководителем. За свой безупречный и добросовестный труд имеет множество грамот и благодарностей. Победитель социалистических соревнований, ветеран труда. Сейчас он находится на заслуженном отдыхе, но не забывает своих коллег и соратников.

Как будто бы недавно вертолеты сотнями клепали.
Эровцы каждый вертолет в войсках сопровождали –
От Балтики до океана,
От северных широт и до Таджикистана.
Модернизировали, дефекты устраняли,
А цель одна — мощь боевую поднимали:
На бетонах и в ангарах, в чистом поле.
И так лет двадцать, а может и поболе.
Четко знали: если что случится –
Их труд не пропадет, а пригодится.
79-й год — заваруха в чужом стане.
Так началась война в Афганистане.
Кабул, Джелалабад, Баграм, Герат –
И нашим вертолетам каждый полк был рад.
В Афгане воевать без вертолетов очень сложно,
Разведке, десантуре и пехоте — просто невозможно.
Эровцы вместе с технарями
Под жгучим солнцем, душными ночами,
Чтоб бесперебойно шли полеты,
Чинили наши вертолеты.
Попал десант в душманскую ловушку:
Неравный бой, надежда только на вертушку.
Она летит, своим огнем десанту помогает,
Садится — погибших и живых, всех забирает.
В нашей армии таков закон,
Солдатским братством, офицерской честью писан он.
Движки на полный газ, и тяжко вертолет взлетает,
Что в дырах фюзеляж, в лохмотья лопасти — не знает.
В упор в него палили, не издалека,
Душманы на подлете, ДэШэКа.
И молит оператор: "Друг, не подведи, родной,
Домой скорей лети, летим домой!"
С трудом, но все же долетели
И даже очень мягко сели.
Шепчет командир, уткнувшись лбом в броню:
"Благодарю тебя, за все благодарю.
Тебя с эровцами починим, залатаем,
Еще мы повоюем, еще мы полетаем.
Проклятая война! Аж целых 10 лет…
Кому она нужна? Зачем?" — Ответа нет.
Пока в Афгане воевали,
Пришла беда, откуда и не ждали:
Рванул Чернобыль до небес,
На многих жизнях он поставил крест.
И снова наши вертолеты там летали,
Радиоактивность постоянно замеряли.
На них пришлось эровцам побывать
И тоже дозы нахватать.
Машины эти где сейчас? — В отстойниках стоят,
Уж сколько лет прошло, а все они фонят.
А Родина? На подвиги нас часто призывает,
Потом об этом просто забывает.
Но как тут быть? Она ведь наша мать,
А мать у нас не принято ругать.
Опять забыла про гражданских:
Что Чернобыль, что Афган –
Как будто не было их там.
Но мы-то знаем, что они там были
И верой, правдою Отечеству служили.
Нет льгот и нет наград, черт с ними,
Вернулись все живыми, и этому все рады.
О многом я мечтал, да дело ведь не в том.
Сбылась одна, заветная –
Вертолет вернулся в отчий дом.
Свершилось, наконец, настал момент:
Красавец, работяга, воин — взлетел на постамент.
Стоит он в летний зной и в непогоду.
Бесспорно, это памятник заводу.
Но я твержу и снова, и опять:
Первоочередно он — отделу № 5.
15 лет я в нем трудился, как и все.
Наверно, этот памятник в какой-то степени и мне.
Когда мимо него с улыбкой я шагаю,
Свой головной убор с почтением снимаю.
И сердце словно замирает, бьется вполовинку,
Душа волнуется, нет-нет да выдавит слезинку.
Мы все уйдем в небытие, а он будет стоять
И заводчанам молодым о нас напоминать.
Задачи перед ними очень сложные,
Но для решения, надеемся, возможные.
Чтобы трудом своим гордились и Арсеньев — градом,
Стоять здесь должен "Аллигатор" рядом.

«Прогресс Приморья», № 47 (361) от 03.12.2015 г.

Анжела Алексеенко

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив