Главный хранитель, или Как фрезеровщица стала Заслуженным работником культуры

Главный хранитель музея имени Арсеньева Нина Керчелаева 30 лет проработала в этой должности. А начинала она свою трудовую деятельность… на станкостроительном заводе.

Сегодня Нина Беслановна Керчелаева — гость нашей газеты. Приморское региональное отделение Союза машиностроителей России связывает с музеем общественная работа, в которой неоценимую помощь оказывает героиня нашего интервью.

— После школы, не добрав баллов в педагогический институт — я тогда жила в Хабаровске, — с двумя подругами пришла в Хабаровский крайком партии к заведующему отделом сельского хозяйства. Три пигалицы, три городские девчонки захотели стать доярками. Завотделом на нас посмотрел, головой покачал и порекомендовал обратиться на станкостроительный завод, где тоже нужны рабочие руки. И мы пошли на завод поднимать нашу промышленность, — улыбается Нина Беслановна.

— Вы помните ваши первые шаги в профессии? Кем вы трудоустроились?

— Меня взяли фрезеровщицей в механический цех. Мне тогда было 18 лет. Было ли страшно? Конечно, нет. Это был естественный шаг. Мы были готовы к трудовым подвигам. Не забывайте, в какие годы мы росли. Пятидесятые годы — это время романтики на производстве, на заводах. Кроме того, тогда требовалось два года стажа на производстве перед поступлением в институт. Но это не было главным, не это привело нас на завод. Нам хотелось влиться в этот удивительный трудовой коллектив. Хотелось созидать с таким количеством людей. Это было очень интересно.

— Вы работали на станках с ЧПУ? Или таких станков тогда еще не было?

— Ну почему не было?! Мы сами производили станки с автоматическим управлением для определенных операций.

— Пригодились ли вам в обыденной жизни технические навыки, которые вы получили на заводе? Не секрет, что многие женщины не могут даже гвоздь забить.

— Конечно! Я могу забить гвоздь, — смеется Нина Беслановна. — У нас в музее имеется коллекция под названием "Металл". Там есть инструменты по обработке металла. Вот я разбираюсь, где токарные резцы, где фрезы. Но дома мои производственные навыки не проявляются.

— Вы не пожалели, что начали трудовую биографию на заводе?

— Нет, что вы! Это было удивительное время. Я часто вспоминаю и завод, и коллектив. У нас работало более тысячи человек. Коллектив был молодой. Самым старшим был главный инженер завода, ему было 36 лет. И он считался "самым пожилым"! Директору завода было 35 лет. Я их всех помню по фамилиям, они все у меня перед глазами. У нас было много интересных цехов. Конечно, больше всего мне нравился инструментальный цех, где производили инструменты, на которых мы потом работали. Но там нужны более точные знания, чем мои.

— У вас не было желания повысить квалификацию в вузе?

— Все мои коллеги, токари, фрезеровщики, слесари учились в политехническом институте. Он тогда только открылся в Хабаровске. Наши ребята в сборочном цеху были все с высшим образованием, то есть очень высокой квалификации. Но я не стремилась в политехнический. Я — гуманитарий. Со временем я поняла, что техника мне совершенно не интересна. Одно дело придумать, как облегчить какую-нибудь техническую операцию, другое — учиться в политехническом. Но мои коллеги практически все учились в политехническом, все его закончили, стали инженерами, конструкторами, технологами.

— Ваш завод был оборонным предприятием?

— Нет, но наша продукция шла на экспорт.

— Завод — это не только молодой коллектив, интересная работа, но и хорошие заработки. Вы зарабатывали больше, чем ваши подруги, которые трудились, например, в бытовом обслуживании?

— Все мои подруги начали трудовую биографию с производства и зарабатывали так же, как и я. Я работала на операциях, которые прилично оплачивались.

— Вам были знакомы такие понятия, как "сверхурочные" или "авралы"?

— Авралы у нас были. Но мы были сознательными, и понимали, что надо выполнять квартальные и годовые планы. Мы знали, что выполнение плана — это честь коллектива.

— В молодости вы наверняка были спорт-сменкой, комсомолкой и красавицей?

— Насчет спортсменки — это чересчур, но в волейбол я играла. И насчет красавицы — это всегда было сомнительно, — смеется Нина Беслановна. — А насчет комсомолки и сознательности, то это да. Я была в комитете комсомола.

— Сколько лет вы проработали на заводе?

— Пять лет. И эти годы я отстояла у станка. Карьеру мы там не делали. Чем сложнее операция, тем выше твой профессионализм. Это и есть твой карьерный рост. Я ушла с завода по состоянию здоровья. Я поехала во Владивосток и поступила в ДВГУ на филфак. И через год поняла: это — не мое. И тогда в моей жизни случился музей имени Арсеньева. Меня приняли смотрителем зала. Уже будучи смотрителем музея, окончила исторический факультет ДВГУ. Между прочим, на этом настоял коллектив музея.

— Если не секрет, у вас на заводе была любовь? Вы были молоды, а кругом молодые ребята.

— Что вы! Какая любовь! Я была комсомолкой, я училась, у меня было столько интересов. Конечно, мы ходили в кино, театр, за город ездили. Небольшой нюанс. В основном те, кто работал на заводе, жили в общежитии. А я жила дома. Я была домашней девушкой. К нам приезжали молодые специалисты, которые учились в Барнауле, в Ленинграде, в Москве. Они привозили свежие новости, новые знания и охотно с нами делились. С ними было интересно общаться. Конечно, я ходила в общежитие, принимала участие в посиделках. Мы слушали какие-то совершенно удивительные песни. Мы тогда увлекались поэтами, бардами. Но не надо забывать, что наше поколение — это люди коллективного отдыха, коллективных интересов. Мы не делились на образованных и менее образованных. Мы друг друга дополняли, и многому друг у друга учились. Это было очень интересное время.

— Вы встречаетесь со своими друзьями молодости, с кем работали на станкостроительном заводе?

— После того как я переехала во Владивосток, я ни с кем из друзей молодости не виделась. Все контакты потеряны.

«Прогресс Приморья», № 2 (265) от 16.01.2014 г.

Сергей Кожин

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив