Яркий след в истории государства

Окончание. Начало в № 30

Губернатор и министр

6 июля 1879 года Игнатьев был назначен временным (на период ярмарки) нижегородским генерал-губернатором. С 1 января 1881 года присутствовал в Департаменте законов Государственного совета.

25 марта 1881 года назначен министром государственных имуществ. Как пишет историк И.И. Воронов, в середине марта 1881 года министр внутренних дел М.Т. Лорис-Меликов осведомился у Н.П. Игнатьева, не согласится ли он принять пост министра народного просвещения. Последний попросил дать ему время подумать и поинтересовался насчет Министерства государственных имуществ. Через несколько дней М.Т. Лорис-Меликов предложил Н.П. Игнатьева Александру III как кандидата в министры государственных имуществ.

В письме от 30 апреля 1881 года К.П. Победоносцеву император Александр III писал: "…Моя мысль назначить на место Лориса графа Игнатьева, человека, на которого я могу вполне надеяться…" Ранее, в письме Александру III от 6 марта 1881 года, Победоносцев писал о старых министрах Александра II: "Я их всех вижу и знаю, каких грошей они стоят. Изо всех имён смею назвать Вам разве гр. Николая Павл. Игнатьева. Он имеет ещё здоровые инстинкты и русскую душу, и имя его пользуется доброй славой у здоровой части русского населения – между простыми людьми. Возьмите его на первый раз".

4 мая 1881 года Н.П. Игнатьев назначен на пост министра внутренних дел и уволен с поста министра государственных имуществ. Проект закона о понижении выкупных платежей, уже внесенный графом Лорис-Меликовым на рассмотрение Государственного совета, был Игнатьевым подвергнут новой переработке с участием небольшого числа сведущих людей, причём однообразная рублёвая скидка восторжествовала над принципом соразмерности выкупных платежей с доходностью земли. Равным образом ещё при графе Лорис-Меликове был выдвинут вопрос о крестьянских переселениях, к обсуждению которого Игнатьев привлёк "земских сведущих людей", и была признана необходимость коренной реформы местного управления и самоуправления, для составления проекта которой была при Игнатьеве учреждена Кахановская комиссия. Инициативе самого графа Игнатьева принадлежит возбуждение питейного вопроса, разрешение которого, впрочем, не подвинулось при нём вперёд; ему же принадлежит участие в составлении положения о Крестьянском поземельном банке. Но другие части политической программы Лорис-Меликова были оставлены Игнатьевым, что выразилось в издании положения об усиленной и чрезвычайной охране, в фактических ограничениях судебной гласности, в ряде административных мероприятий против газет и журналов (приостановка "Голоса", предостережения "Новой газете", "Русскому курьеру"), в приостановке начатого при графе Лорис-Меликове пересмотра законов о печати. В министерстве Игнатьева назначена сенаторская ревизия в прибалтийские губернии и издано подготовленное под его руководством "Положение об усиленной и чрезвычайной охране".

Во время непродолжительного пребывания Игнатьева на посту министра внутренних дел (до 30 мая 1882 г.) в России резко обострился еврейский вопрос и прокатилась волна еврейских погромов на юге. Ещё до своего назначения министром Игнатьев открыто проявлял юдофобские взгляды. Так, 12 марта 1881 г. он писал: "…В Петербурге существует могущественная польско-жидовская группа, в руках которой находятся банки, адвокатура, значительная часть печати и др. обществ. дела… Всякий честный голос рус. жизни заглушается польско-жидовскими криками, твердящими о том, что рус. требования следует отвергнуть как отсталые и непросвещенные…". После начала волны погромов 15 апреля 1881 г., которые охватили семь губерний и достигли небывалых прежде размеров, Игнатьев решил свалить всю вину в происходящем на самих жертв насилия – российских евреев. Несмотря на то что большинство евреев империи жили в нищете, с трудом сводили концы с концами, занимались ремеслом и мелкой торговлей, они были обвинены Игнатьевым в эксплуатации коренного населения. А погромы провозглашались им естественным ответом народа на эту эксплуатацию или народным самосудом. Игнатьев готовил всеобъемлющий план массового изгнания евреев-ремесленников из внутренних губерний, выселения евреев из сел и деревень черты оседлости, ряд дополнительных ограничительных мер. Игнатьев также высказывался публично за эмиграцию евреев из России. Благодаря сопротивлению еврейской экономической элиты и многих министров, включая председателя Комитета министров графа М.Х. Рейтерна, многие пункты проекта Игнатьева были отвергнуты. Был достигнут определенный компромисс: угроза массового выселения евреев устранялась, но им было запрещено вновь водворяться в сельской местности черты оседлости, приобретать там недвижимость и вступать во владение имуществом. Таким образом, огромный ущерб эти ограничения наносили и узкой прослойке еврейской элиты, то есть еврейским капиталистам. До того времени эти капиталисты нередко рассматривались властями как союзники русского правительства в процессе реформирования и интеграции евреев в российское общество. Ограничения, которые подготовил граф Игнатьев, были опубликованы под названием "Временные правила о евреях" (3 мая 1882 года).

Игнатьев предложил императору идею созыва Земского собора, составил его проект (Б.Б. Глинский писал, что проект был составлен славянофилом Голохвастовым при содействии И.С. Аксакова). Высочайший манифест (помечен 6 мая 1882 года) предлагал созыв собора одновременно с коронацией императора в Москве. Проект в мае 1882 года был отвергнут Александром, который писал 15 мая того же года Победоносцеву: "Обращаюсь снова к Вам, любезный Константин Петрович, за советом. Я всё более убеждаюсь, что гр. Игнатьев совершенно сбился с пути и не знает, как итти и куда итти; так продолжаться не может. Оставаться ему министром трудно и нежелательно. <…>". Вернувшись из Гатчинского дворца в Петербург, Игнатьев получил собственноручную записку императора: "Взвесив нашу утреннюю беседу, я пришёл к убеждению, что вместе мы служить России не можем. Александр". Разочаровался в своём протеже и влиятельный обер-прокурор Победоносцев; в письме последнему от 6 июня 1882 года московский городской голова Б.Н. Чичерин писал: "<…> Слава Богу, что Вы отреклись от Игнатьева. Я не понимал только, зачем Вы ему когда-нибудь верили. Меня эта развязка нисколько не удивила, ибо она совершенно в характере лица. Сочинить Земский собор путём интриги и в виде комедии, подобно тому, как выкидывают фокусы, это просто прелестно! <…>". Сам Победоносцев писал императору в письме от 11 марта 1883 года: "<…> Кровь стынет в жилах у русского человека при одной мысли о том, что произошло бы от осуществления проекта графа Лорис-Меликова и друзей его. Последующая фантазия гр. Игнатьева была ещё нелепее, хотя под прикрытием благовидной формы Земского собора. Что сталось бы, какая вышла бы смута, когда бы собрались в Москве для обсуждения неведомого чего расписанные им представители народов и инородцев империи, объемлющей вселенную <…>".

Оценка деятельности современников-дипломатов

В письме обер-прокурору К.П. Победоносцеву в конце 1881 года Игнатьев, в частности, писал: "<…> В 1871 г., для предупреждения раскола болгарской церкви, я сам затеял вселенский собор, подбив на это предложение покойного патриарха Григория <…>" (в действительности первое предложение, содержавшееся в послании патриарха Григория, было направлено предстоятелям иных поместных церквей в декабре 1868 года).

После разрыва дипломатических сношений России с Болгарским княжеством в конце 1886 года в печати появились материалы, обвиняющие в неудачах русской дипломатии на Балканах Игнатьева; критическая статья в журнале "Гражданинъ" князя В.П. Мещерского в начале мая 1888 года о Сан-Стефанском договоре вызвала негодование Игнатьева (в особенности ввиду того что она была предварительно представлена редактором министру иностранных дел Н.К. Гирсу). В своих письмах Гирсу, а также Победоносцеву в связи со статьёй в "Гражданине" Игнатьев категорически отвергал обвинения в свой адрес со стороны "желающих обратить меня в "козла отпущения" всех многочисленных грехов наших дипломатов-космополитов и доказать, что не Берлинский договор и последующие промахи наших представителей виной тому, что существуют болгарские затруднения и что Австро-Венгрия, поддержанная Германией, вытеснила нас с Балканского полуострова, а С.-Стефанский договор и я, которого напрасно считали русским патриотом, так как я своевольно обращался с болгарами".

Память

В благодарность за большую общественную поддержку национальных интересов болгар, угнетённых Османской империей, и за организацию гуманитарной помощи для них в Русско-турецкой войне (1877-1878) признательная Болгария назвала в честь графа Игнатьева село Граф-Игнатиево в Пловдивской области и село Игнатиево в Варненской области, а также пик Игнатьева в Антарктиде. Ныне имя "Граф Игнатиев" (так пишется его имя на болгарском языке) носят улицы, площади и учреждения по всей стране.

Жена — княжна Екатерина Леонидовна Голицына (1842 – 1917), крупная помещица, племянница декабриста В.М. Голицына; дочь камергера Леонида Михайловича Голицына (1806 – 1860) и Анны Матвеевны Толстой (1809 – 1897), внучки М.И. Кутузова. Брак состоялся 20 мая (2 июня) 1862 года в Висбадене. По словам Ф.И. Тютчева, их неожиданная свадьба всех очень удивила, начиная с самой княгини Голицыной, которая, как говорили, так же этого не ожидала, как и другие. Разрешение митрополита было получено по телеграфу.

Как написал в своём очерке один французский журналист, однажды некто, увидев княжну в Константинополе на одном из балов персидского посланника, куда были приглашены и граф Игнатьев с супругой, сказал совсем тихо то, о чём думал каждый, но не смел признаться вслух: "Эта женщина может покорить Стамбул одним только словом, одной улыбкой – всю Азию"; британский посланник писал: "Эта опасная пара Игнатьевых стоит больше нескольких броненосцев!"; Б. Дизраэли, докладывая английской королеве о визите Игнатьевых в Англию в 1877 году, с иронией отмечал: "Светские львицы, прослышав, что она едва ли не превосходит их красотой и обходительностью, да ещё и позволяет себе зазнаваться по этому поводу, решили без боя не сдаваться. Леди Лондондерри сгибалась под тяжестью драгоценностей трёх объединившихся семейств".

Дети: Павел – умер в младенчестве; Леонид; Мария; Екатерина – фрейлина, была сестрой милосердия во фронтовых госпиталях; в 1914 году ушла на фронт, умерла от столбняка в санаторном поезде в Варшаве, похоронена в семейной усыпальнице в Круподеринцах; Павел; Николай; Алексей; Владимир – погиб в Цусимском сражении. Его мать установила в Круподеринцах камень-памятник, на котором была сделана надпись: "Поставлен в 1914 году в молитвенную память Владимира Игнатьева, капитана 2-го ранга Алексея Зурова и всех наших славных моряков, с честью погибших в Цусимском бою 14-15 мая 1905 года".

30 мая 1882 года Н.П. Игнатьев был уволен с поста министра внутренних дел; вышел в отпуск. С 1884 года Игнатьев состоял президентом Общества для содействия русской промышленности и торговли, с 1888 года – президентом Славянского благотворительного общества. По словам его племянника А.А. Игнатьева, перешедшего на сторону красных, "закончил он жизнь полунищим, разорившись на своих финансовых авантюрах. Владея сорока именьями, разбросанными по всей России, заложенными и перезаложенными, он в то же время был единственным членом Государственного совета, на жалованье которого наложили арест". Жил на средства жены. Скончался 20 июня 1908 года в своём имении Круподеринцы Киевской губернии (в настоящее время – территория Винницкой области, Украина). Отпевание совершено 23 июня епископом Иннокентием (Ястребовым); погребён там же.

«Прогресс Приморья», № 32 (444) от 24.08.2017 г.

Подготовил Виталий Лентарев

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив