«Как говорится, мы в тельняшках…»

ТЫЦКИХ Владимир Михайлович. Родился в Казахстане (Лениногорск, ныне – Риддер) в 1949 г. Окончил Усть-Каменогорское медицинское училище и Киевское высшее военно-морское политическое училище. Служил на Балтийском и Тихоокеанском флотах: на надводных кораблях, подводных лодках, в редакции газеты флота. Возглавлял Приморскую писательскую организацию СП России, студию военных писателей Тихоокеанского пограничного округа, департамент информации и печати Морского государственно университета; работал инженером по гражданской обороне и преподавал в Дальневосточном государственном институте искусств. Автор сорока книг поэзии, прозы, публицистики, литературной критики, изданных в Москве, Норильске, Владивостоке, Арсеньеве, Усть-Каменогорске. Публиковался более чем в семидесяти энциклопедиях, хрестоматиях, антологиях и сборниках в столичных и региональных издательствах; в журналах "Алтай", "Байкал", "Бежин луг", "Берега", "Дальний Восток", "День и ночь", "Звезда", "Знамя", "Кедр", "Москва", "Московский вестник", "Наш современник", "Огни Кузбасса", "Октябрь", "Пограничник", "Простор", "Сибирские огни", "Сибирь", "Сихотэ-Алинь", "Слово Забайкалья", "Смена", "Советский воин", "Студенческий меридиан", "Юность" и мн. др. Отмечен двумя десятками лауреатских и почетных литературных званий в Москве, Хабаровске, Владивостоке, Нью-Йорке, награждён медалями им. Константина Симонова, им. Генералиссимуса Александра Суворова, им. Валентина Пикуля. Заслуженный работник культуры России. Действительный член Русского географического общества. Исполнительный директор Общества изучения Амурского края, помощник командующего Тихоокеанским флотом по работе с ветеранами. Живёт во Владивостоке.

На глубине моря и слова

День подводника для Владивостока – праздник особый. Каждый горожанин время от времени видит у причалов длинные тёмные корпуса, словно спящие огромные рыбы. Иногда они уходят. Если не в ремонт – значит, на задание. Порой их горбатые спины появляются в акватории близких морских заливов. В общем, они живут в нашем городе, и нам спокойно…

С‑56 заслуженно стоит на постаменте славы, напоминая о былом.

Горожане, общественность, Союз подводников ежегодно вспоминают героев Великой Отечественной, ветеранов Краснознамённого Тихоокеанского флота, своих сослуживцев, товарищей по прочному корпусу, возлагают цветы к Вечному огню и памятнику подводникам на владивостокской набережной…

Сегодня, в тревожное во многих смыслах время, когда приходится стоять на страже родных берегов и на страже исторической правды, хочется припомнить, быть может, многим знакомые в нашем городе строки:

Нас нынче мало. Ну и что?

Как говорится, мы в тельняшках.

Пусть нам в морских глубинах тяжко –

Но там не видит нас никто.

И для сомнений нет причин:

Подводники – народ особый.

Мужчина океанской пробы –

Один на тысячу мужчин…

Эти слова принадлежат Владимиру Тыцких. Не просто подводнику – поэту, публицисту, прозаику, сказавшему своё высокое лирическое, иногда печальное слово о Родине, о службе и, конечно, о подплаве. Такой человек – явление редкое, и мы, владивостокцы, можем гордиться своим с ним землячеством.

Что бы ни делал Владимир Михайлович, – на первом месте "наше", потом "моё". Видимо, оттого и насчитывает его библиография больше полутора тысяч наименований. Как сошёл на берег, сразу и твёрдо встал в писательский строй, на постоянное дежурство.

Многие годы его связывает творческое сотрудничество с замечательным приморским городом Арсеньевом, знаменитым своей авиапромышленностью. К тому же уникальным литературным центром. Здесь печатаются книги благотворительной некоммерческой издательской программы "Народная книга", издавался ежемесячник "Литературный меридиан". Его редактор писатель Владимир Постышев осуществляет предпечатную подготовку всех новинок "Народной книги". Сейчас арсеньевцы вместе с владивостокским издательством "Русский остров" (директор Александр Яковец) работают над проектом, аналогов которому в Приморье не было. Арсеньевская типография АО "Полицентр" готовит к выпуску серию поэтических книг Владимира Тыцких. Она состоит из нескольких сборников, в которые собраны избранные стихотворения, объединённые определённой темой. Две книги серии – "Сердцу не прикажешь не любить" и "Не бывает Родина далёкой" – уже увидели свет. Третья – "Всё остаётся другим" – находится в типографии. Следующий сборник будет посвящён Военно-морскому флоту, в частности, тихоокеанскому подплаву. Эта тема естественно и органично вошла в поэзию автора, четверть века прослужившего на флоте, в том числе и на подводных лодках. В связи с Днём моряка-подводника, отмечаемым в России 19 марта, кстати будет сказать, что в творческом активе члена Союза моряков-подводников ТОФ Владимира Тыцких есть и песни о подплаве, написанные в содружестве с Николаем Губиным, с бывшим начальником Ансамбля песни и пляски ТОФ Анатолием Калекиным и другими известными дальневосточными и российскими композиторами.

Первую книжку серии избранного "Сердцу не прикажешь не любить" представляет читателю Лидия Сычёва: "В мужественном человеке благородство слова – естественно. Флотская подтянутость, щеголеватость, чёткость, сдержанность – эти качества неотделимы от содержания поэзии Владимира Тыцких. Они же диктуют и абсолютную самостоятельность – творческую и житейскую, явленную в его лирических стихах… Слово есть нравственный выбор человека, а поэзия – сама жизнь, стремящаяся к красоте и гармонии. Строить "невидимый град", идеальный мир, преодолевая сопротивление "мусорных островов" современной медиа­среды, – задача необычайно сложная. Владимир Тыцких – автор "упрямых" книг. В любых жанрах он идёт своим путём, наперекор модам, возрасту, веяниям".

Во вступительном слове к сборнику "Не бывает Родина далёкой" Анатолий Вершинский отмечает: "В предисловии к первой отдельной книжке автора, которую мне довелось готовить к печати в столичном издательстве "Молодая гвардия" ("Честь флага", 1984), поэт и прозаик Василий Субботин так охарактеризовал её содержание: "Всё здесь выверено и оправдано, подтверждено судьбой, жизнью…" То же можно сказать и о новой книге. С поправкой на глубину зрелого чувства, уже далеко не всегда восторженного ("О как же мы безжалостно похожи, // Дрожащая последняя листва!"), и обострённую зоркость мастера. И ещё с одним уточнением: собственно, это и есть существенная часть жизни – её душевная, духовная составляющая. Понятие "лирический герой", на мой взгляд, неприменимо к исповедальным стихам Владимира Тыцких. В них поэт не надевает маску, не играет с читателем в литературные игры: здесь всё взаправду, всё – от своего имени".

Эльвира Кочеткова

Далеко уходят корабли

Владимир Тыцких

Борта, надстройки, рубки, мачты…

Волна в бетон причальный бьёт.

Всё – не в кино, и это значит –

Ты, брат, служить попал на флот.

Ты, брат, попал на флот, и значит –

Прощай, спокойное житьё.

Борта, надстройки, рубки, мачты

Теперь владение твоё.

Оно твой смысл, твоя идея,

Твои Москва, Париж и Рим.

Оно решительно владеет

Тобой, как ты владеешь им.

И всепогодно, безраздельно

Не бог, не царь и не герой,

А распорядок корабельный

Твоей командует судьбой.

А ты, с душой морской не споря,

Внушаешь другу и врагу,

Что больше жизни любишь море,

Как подобает моряку.

Моряк – моряк и есть, а всё же,

Тропой отцовскою пыля,

Всех и любых морей дороже

Тебе родимая земля.

Там в родниках вода живая,

И светлым днём и в час ночной

Ни сна, ни отдыха не зная,

Ждёт возвращенья ангел твой.

* * *

Ещё не знал я звёздных карт и лоций

И чуб на бескозырку не сменял,

И на "Ижах" чужих и на "Ковровцах"

Без прав по доброй родине гонял.

Не увлекаясь журавлями в небе,

Я раненных синиц с руки кормил,

И приносил в кормушки сало с хлебом,

И в чистой речке пескарей ловил.

Ещё, не зная слёз и судеб вдовьих,

Девчонки и открыто, и тайком

Меня любили первою любовью,

И я любил их, не признавшись в том.

И каждый день казался бесконечным,

И, глупый, всеми фибрами души

Я так спешил годам своим навстречу,

Так сильно жить и чувствовать спешил!

За запахом тайги и за туманом

Летел, боясь чего-то не успеть,

Мечтая долететь до океана,

Чтоб с берега хотя бы посмотреть.

Но как же мир безжалостно просторен,

Как далеко уходят корабли…

Ты можешь как-нибудь прожить без моря –

Без родины попробуй проживи.

* * *

Трава босые ноги колет.

И нет дождя, и града нет.

Уже почти просохло поле.

Уже Победе десять лет.

Земля покойна, словно знает,

Что нынче ждать хозяев зря,

Что и в деревне Первомаю

Быть красным днём календаря.

У сельсовета твёрдым шагом

Протопал праздничный народ,

И сельсовет под красным флагом

Закрыт на полный оборот.

А дома дела никакого,

И время движется само.

Отец от друга фронтового

Читает старое письмо.

В полдневный двор поспевшим солнцем

Глядит задумчивый зенит,

И мама, прислонясь к оконцу,

В даль ненаглядную глядит.

Мурлыка Васька лапу лижет.

Вздыхает мама у окна…

Как много я сегодня вижу,

Чего не видела она!

И я бы отдал всё до грамма,

До капли – всё, чем дорожил,

За то, чтоб только знала мама,

Чем я на белом свете жил;

Что, верною душой хранимы,

До дня последнего со мной

Два образа – земли родимой

И мамы, вечно молодой.

* * *

Полдень. Подробности ясного дня

В тёплой ладони мерцающей дали.

Поле. Просёлок. В пыли колея.

След от протёршихся детских сандалий.

Вот и тропинка на берег речной,

Вот и замшелые древние камни;

Сонный камыш над ленивой волной,

Утица, ловко упавшая в плавни.

Омута тёмный таинственный мрак.

Взлобок прибрежный. Склонённая ива.

Стог прошлогодней соломы. Овраг.

Мягкая, скользкая глина обрыва.

Жёлтое, как у жарков лепестки –

То ли игрушка, а то ли веснушка –

Словно из лёгкой ребячьей руки

В небо сорвавшийся шарик воздушный.

Что же сказать о земле-то самой?

Дышит, цветёт и поёт, как живая…

Голос родимый: Сыночек, домой!

Сына, быстрее! Обед остывает…

* * *

Закончила судьба сюжет моряцкий,

Отныне только пассажиром плыть,

Ни в крабе золотом не красоваться,

Ни кителя с шевроном не носить.

А в памяти, всё больше непослушной,

Всплывает через день да каждый день:

В дверях балкона голубь простодушный,

Доверчивая во дворе сирень.

И не горит в огне, в воде не тонет

То время, где дела мои просты:

Я турмана опять кормлю с ладони,

И пескарей ловлю, и рву цветы.

Всё временно, наверно, всё напрасно,

Но мне об этом некогда судить.

Я вновь спешу с моим четвёртым классом

Кленовый сквер за школою садить.

И радуюсь по-детски, без притворства,

Что клёны скоро вырастут до крыш,

И счастлив тем, что в Усть-Каменогорске

Моя Ульба впадает в мой Иртыш.

И знаю я: конечно, не случайно

Неповторимо всё и всё навек

В том мире, что задуман изначально

На берегах моих родимых рек.

* * *

Парк. Скамейка. Вечер на закате.

Танцплощадка. Летний клуб. Кино.

Тонкий ситчик девичьего платья.

Форменное флотское сукно.

Много ли у нас осталось танцев?

Где, кого, какие фильмы ждут?

До конца последнего сеанса

Несколько волнительных минут.

В кадре легендарная папаха,

Бурка за чапаевским плечом.

В тёплом небе над затихшим парком

След "Востока" не остыл ещё.

В городе ни бедных, ни богатых,

Ни бомжей ещё в проекте нет

На излёте лет шестидесятых,

Лучших – мы потом узнаем – лет.

Хорошо сидеть с тобою рядом,

Словно мы знакомые давно.

На земле и в небе всё, как надо.

Светят звёзды. Крутится кино…

* * *

Посмурнело в остудном окне.

Осторожно меж сопок пожухлых

Тишина в отуманенных бухтах

Затаилась, как рыба на дне.

Чёрным кофе погрелся с утра.

Солнце в тучах проснулось к обеду.

И туманы уплыли. А следом

Продувные рванули ветра.

Охнул гром, и под грохот и стон

Непугливое дрогнуло сердце…

Старый кот за чердачную дверцу

Удалился до лучших времён.

Вроде только что: Яблочный спас,

Небо, море от края до края…

Не кляни этот шторм, дорогая.

Он не самый последний у нас.

* * *

Я знаю, что меня вы не читали.

И правильно. Я не из ваших снов.

Я больше всё про слезы, про печали.

Вам нравится про смех и про любовь.

Про дали, где и муха не летает,

Где всякий день то бал, то карнавал,

Где счастья круглый год на всех хватает,

Где я, признаться, сроду не бывал.

Про то, как соловьи весной шалеют.

О том, что с милым рай и в шалаше…

Я не такое сочинить умею,

Да у меня другое на душе.

Я жизнь люблю. И вас. И эти дали.

И эти соловьи – они мои!..

Любовь, конечно, впереди печали.

Но вся печаль на свете – от любви.

* * *

Обнимешь молча и уронишь руки,

И с одинокой женской маятой

Останешься за краешком разлуки,

За серою причальною чертой.

А я среди знобящего простора

Согретый тем, что в памяти унёс,

Не вспомню ни обиды, ни укора,

Ни горьких слов, ни бесполезных слёз.

Но если даль зашторится туманом,

А небеса окрасятся свинцом, –

Над тёмным штормовым меридианом

Взойдёт твоё спокойное лицо.

* * *

Ах вы, ленты с якорями,

Вдоль погона – белый кант!

Похвались, девчонка, маме –

Полюбил тебя курсант.

Ты красивая такая,

Все тебе поют хвалу.

Ах, как музыка играет

На училищном балу!

Твой курсант стоит в сторонке,

Словно вкопанный стоит.

Пригласи его, девчонка,

Если сам не пригласит.

Парень – сердце нараспашку,

Сердце бьётся горячо!

Парень – первая тельняшка

Не застирана ещё.

Ах, какая бродит смута

В молодой твоей душе!

Ты постой ещё минуту

На исходном рубеже.

И надежда, и тревога

В нежном взгляде робких глаз.

Ты постой ещё немного –

Пусть начнётся белый вальс!

«Прогресс Приморья», № 10 (616) от 19.03.2021 г.