Боевые марши поэта-трубача Дальневосточного фронта

Продолжение. Начало в № 19

Публицистические стихи политрука звучали как рапорт, как документальные письма с фронта. Честные, эмоциональные строки формировали гражданскую гордость читателей, закаляли душевную стойкость дальневосточников.

Ежедневные репортажи военкора давали землякам силу жить и работать, служить и бороться в аду вражеского окружения, прессинга и постоянных агрессий и провокаций с воздуха, моря и всех границ.

Харизму – способность ощущать чужое страдание, умение зажечь, повести за собой – отмечали все читатели поэта и собеседники агитатора.

Атакующие куплеты Сергея Феоктистова к политплакатам КрайТАСС "Удар по врагу" воспитывали гражданственность, влияли на становление вчерашних школьников, мобилизовывали мужество и отвагу краснозвёздных патриотов ДВФ.

Для шкуры немецкой –

Запомни, боец!

И пуля – не дура,

И штык – молодец!

(Август 1941 г.)

Боевые плакаты политической сатиры Хабаровска 1941-1942 годов тиражировались на всю Россию, они вошли в книжную летопись как изобразительно-литературные произведения Великой Отечественной войны, как картечь литературного цеха.

Геббельс в гневе шлёт угрозы

На московские морозы.

Трудно стало врать плуту:

Мёрзнут "утки" на лету!

(Сентябрь 1941 г.)

Литературный сотрудник газеты "Тревога" был интересен для читателей всех возрастов и профессий. "Я вырос из Отечественной войны", – признавался политрук-поэт. Фронтовой корреспондент оперативно откликался на поступки и подвиги дальневосточников на разных участках фронта – от моря и до моря. И марши-стихи амурского трубача печатали от Тихого океана до партизанских отрядов Белоруссии военные и советские газеты различного ранга, разные военные журналы: "Красноармеец" и "Краснофлотец", "Советский воин" и "Пограничник", "Московский комсомолец" и "Вожатый", "Огонёк" и "Октябрь", "На рубеже".

Не добившись заметных успехов на ленинградском направлении, ударные танковые части врага в октябре повернули к Москве, чтобы успеть захватить столицу до морозов и провести парад победителей по пригласительным билетам фюрера на Красной площади. Согласованно и синхронно и японцы активизировали свои полёты и разведки боем вдоль амурской границы, забрасывали укрепрайоны и заставы листовками с приказом открыть восточные границы. Но И. Сталин телеграфировал командующему Дальневосточного фронта (далее – ДВФ) Иосифу Апанасенко, своему товарищу по Гражданской войне: "Даже думать не смей!!! Мне второй фронт нужен в Европе! Немцы уже в бинокли рассматривают башни Кремля!" И ДВФ форсировал срочные рокировки амурских дивизий и фронтовых рот… Воинские части новобранцев из среднеазиатских республик, что успели чуть-чуть поучиться и принять присягу, заступали на боевое дежурство под номерами прежних, таёжных соединений, только с пометкой "бис", а закалённые в суровых условиях сибиряки и дальневосточники грузились в товарные вагоны и на курьерских скоростях по "зелёной дорожке огней светофоров" мчались к Москве.

В огне боёв мы закаляли волю,

И тяжело, и горько было нам.

С какой тоской, с какой сердечной болью

Мы отдавали города врагам…

Мы оставляли и родных, и хаты,

Скрипя зубами, шли мы на восток…

Мы верили: придёт пора расплаты,

И будет гнев наш страшен и жесток.

Вождь верил нам, он верил в нашу силу,

И мы душою поняли тогда,

Что под Москвой найдёт свою могилу

Безумная немецкая орда.