По долинам и по взгорьям

Продолжение. Начало в номере от 3 июля

Базой для формирования антибольшевистского сопротивления стала зона отчуждения КВЖД. Атаман Г.М. Семенов из монголо-бурятских частей и Семеновского пешего полка образовал Особый маньчжурский отряд, И.П. Калмыков собрал под своими знаменами уссурийских казаков, полковник Н.В. Орлов возглавил отряд кадетов.

Уже отчетливо слышались шаги Гражданской войны: белые заняли Благовещенск, наступают на Читу, против них брошен Первый дальневосточный социалистический отряд, а в казачьих станицах еще тишь да благодать. Греет мысль об автономии, за которую не надо бороться, куда Советы якобы не сунутся. Симпатии стариков относятся к белому движению с понятными призывами "За Отечество!", "За веру!", лозунг "Вся власть Советам!" воспринимается ими как полная чушь. Служилые казаки, от которых во многом зависит исход событий, от борьбы уклоняются: "Хватит, навоевались", но когда война является с доставкой на дом, волей не волей оказываются перед выбором. В значительной мере определиться с ним помогает резолюция Четвертого Дальневосточного съезда Советов, направленная на ликвидацию земельных излишек. Казаки понимают: их собираются грабить. Тут же призывом звучит невесть откуда взявшийся афоризм "славе казачьей да участь собачью", а в противовес ему вспоминается дедовская мудрость "война на дворе — казаку место в седле, а не на поселе".

В мае 1918 года из Маньчжурии прорвались отряды Калмыкова и Орлова общей численностью в полторы тысячи сабель, против них незамедлительно был развернут Гродековский фронт. Газета "Крестьянин и рабочий" от 12 июня в восхищении писала: "Растянутый на десятки верст по местным сопкам, взрытый окопами, Гродековский фронт производит величественное впечатление как показатель той мощи и силы, которые таятся в революционном подъеме рабочих масс". События 29 июня изменили расстановку сил: чехословацкий корпус, ожидавший отправки на родину из порта Владивосток, вступил в военные действия. Против белочехов образован Уссурийский фронт.

И это всего лишь отправные моменты Гражданской войны в Приморье, а впереди — четыре года противостояния, четыре невероятно долгих года тяжёлых боев, страданий, сожженных до тла деревень, потерянных жизней. Газеты писали об ужасах белого и красного террора: "16 июня 1918 г. банда атамана Орлова заняла Хороль. Здесь они учинили зверскую расправу над активистами, на церковной площади были схвачены, а затем после страшных пыток зверски убиты Денис Старун, Яков Костюк, Григорий Комисаренко"; "В ночь на православную Пасху изуверами из красной банды Тряпицына из тюрем Никольск-Уссурийского и Имана были взяты сто двадцать три человека, главным образом офицеры конно-егерского полка вместе с полковником Враштелем. Они были посажены в вагон и увезены на станцию Верино, после зверских мучений все убиты". А вот записи из метрических книг: "10 июля 1918 года вольноопределяющий казачьего полка Владимир Гапченко 22 лет убит большевиками" (Гродековская церковь), "12 января 1920 года священник Алексей Славин брошен в колодец в селе Лермонтовка партизанами" (Хорольская церковь).

Белые и красные

Взявшись за поиски сведений об участниках Гражданской войны Гродековского станичного округа, я не рассчитывала отыскать следы белогвардейцев. Дети казаков, с кем довелось говорить, сами люди в преклонных летах, успевшие хлебнуть лиха за "неправильное происхождение", как один утверждали, будто отцы их служили у красных, при этом со старых, потёртых снимков периода 1919—1920 годов на меня смотрели люди в форме с лампасами и при погонах. Материалы уголовных дел периода репрессий утвердили меня в предположениях. Так, в одном отдельно взятом поселке, вопреки ожиданиям, обнаружилось более двадцати белых казаков и лишь пятеро красных партизан.

Особый казачий отряд, Уссурийская казачья дивизия, — в этих формированиях под командованием И.П. Калмыкова воевало большинство уссурийских казаков. Это они в первых числах сентября вихрем ворвались в Хабаровск, в течение полутора лет являли собой самый надежный дееспособный костяк войска, обеспечивали функционирование железной дороги от Николаевска-на-Амуре до Хабаровска и Никольска-Уссурийского. С точки зрения одних — банды, других — защитники и гаранты мирной жизни. Действовали и другие белые формирования с активным участием уссурийцев: Уссурийский казачий полк под командованием войскового старшины Н.И. Савельева, казачий отряд Иманского гарнизона А.Г. Ширяева.

Особенность Гражданской войны отчетливо проявляется в ее непредсказуемости. Тут и массовый переход армейских частей с терпящих поражение позиций на сторону противника, и его величество случай, и метание туда-сюда по идейным соображениям — "как тебя, родимого, приду и сагитирую". Впрочем, агитация и голословные обещания — это конек красных, у белых — "долг, честь, порядок" и полное отсутствие фантазии. Когда до станиц добрались агитаторы, население повело себя по-разному. Северные округа оказались более подвержены "заражению" большевистскими идеями, подошло время мобилизовать казаков 1901—1902 годов рождения, а они уже по лесам разбежалось, партизанят. К территориям, где атаман пользовался наибольшей поддержкой и где неукоснительно выполнялись его приказы, относился Гродековский станичный округ. Весной—летом 1919 года в станице и поселках были организованы охранные отряды во главе с поселковыми атаманами и временно мобилизованы все казаки, способные носить оружие. Но даже в нем той же осенью сотня казаков под командованием есаула Козулина перешла на сторону красных. Из станицы Гродековской командир Красного казачьего отряда, а с 1921 года — начальник Анучинского партизанского района, Г.М. Шевченко. Именно его отряд первым преградил путь калмыковцам на советскую сторону в мае 1918 года. Под руководством Гаврилы Матвеевича было одержано немало убедительных побед, на его счету ликвидация отряда Орлова, лишь жалким остаткам которого удалось уйти за границу.

Однако на полях междоусобных сражений вершатся не только массовые убийства соотечественников, сводятся счеты между недругами, но иногда находится место для милосердия. Когда Шевченко лицом к лицу столкнулся с взятыми его партизанами в плен станичниками, рука железного командира дрогнула. Плененных разоружили и… отпустили по домам. Летом 1918 года атаман Калмыков лично прибыл за пополнением в поселок Благодатный, застав там красных комитетчиков. О судьбе арестованных атаман объявил словами, которые стали передаваться из поколения в поколение: "Кровопролития в станице не допущу, встретимся в бою. А теперь пускай катятся по добру по здорову!" Едва ли от доброты безмерной поступил так атаман, скорее, от знания казачьих порядков — учел тесное станичное родство. И еще один пример. Есть в селе Благодатном памятник красному партизану Е.Ф. Филиппову. В шестнадцатилетнем возрасте пошел он воевать, в бою случилось ранить в спину белого прапорщика, а когда тот повернул искаженное болью лицо, узнал в нем своего школьного учителя. Рука с револьвером опустилась, партизан стоял перед противником безоружен. Уже ушел за границу с отступающей армией учитель Ушаков, повсеместно установилась советская власть, а Емельяну еще не единожды пришлось оправдываться перед старыми казаками и собственной родней, как его угораздило подстрелить не какого-то обормота, а станичника, уважаемого человека, Георгиевского кавалера Русско-японской кампании.

Заметный след в истории Гражданской войны в Приморье оставили американские интервенты. Согласно советской историографии, прибывшие в качестве союзников белых, чтобы вместе погубить советскую власть, по архивным источникам — для обеспечения отправки на родину чехословацкого корпуса. В любом случае, роль американских войск неоднозначна, и весьма, а интересы сведены к тому, чтобы максимально ослабить и красных, и белых и оставить обширный регион без надлежащей защиты. Иначе чем еще можно объяснить факт тайного оставления боевых позиций, когда американцы подставили белых казаков под удар у деревни Антоновки, или передачи оружия не тем, с кем договаривались. Вот строки заявления Калмыкова от 14.09.1919 года: "Уссурийское казачье войско, твердо стоящее на страже упрочения русской государственности, неоднократно в течение года наталкивалось на новую непонятную преграду — на американские кольты и штыки американских солдат, наличие которых неоднократно обнаруживалось в рядах красных банд". Первый полк Особого казачьего отряда, сформированный преимущественно из пленных и перебежчиков, при первой возможности изменил и сдался американцам. Единства в полку не было: одни хотели разойтись по домам, другие — вступить в армию США, большинство — перейти на сторону красных. Будь американцы союзниками белых, то передали бы полк по требованию войскового атамана или временного правительства, они же его… распустили.

Не стоит думать, что отношения с мирными жителями строились ими на принципах взаимоуважения. Участник событий А. Оленица вспоминал: "Американцы говорили, что прибыли с благородной целью помочь населению в его тяжелой жизни. Однако тут же угрожали, что если хоть один американец будет убит, тот населенный пункт, где это произойдет, будет уничтожен вместе с жителями".

Возвращаясь к Особому казачьему отряду, надо сказать, что его путь трагичен. Как боевая единица отряд перестал существовать еще в 1920. Теснимый красными, он перешел границу с Маньчжурией. Тяжелейший переход через перевалы, несколько суток под открытым небом в 30-градусный мороз! Люди грелись у костров, лошади стояли, сбившись в гурты. Казаки в ту пору не знали о вредоносном действии алкоголя в условиях низких температур, и, желая уберечь животных от перемерзания, в глотки им заливали водку. Лошади выстояли, а среди казаков было много обмороженных. По прибытию в Фугдин по условиям договора с китайской стороной отряд был разоружен. Накануне отступления на китайскую сторону по приказу Калмыкова из Хабаровского госбанка был изъят золотой запас, судьба которого неизвестна. Золото ли стало причиной, усилившаяся позиция Народной революционной армии, но атаман был арестован китайцами, формальным предлогом послужил факт обстрела калмыковцами китайских канонерских лодок на Амуре. Оставшись без атамана, в полном неведение о его судьбе, казаки не знали, что делать. Какое-то время они днем и ночью следили за комендатурой в надежде отбить атамана, о смерти его узнали от агитаторов (на самом деле Калмыков был еще жив), которые сказали: "Казаки, исход войны предрешен! Хватит лить кровь, земля изнылась без ваших рук. Советская власть прощает службу у белых!". Некоторые казаки возвратились и тут же угодили под мобилизацию, другие избежали сей участи, но впоследствии за службу на стороне белых и те, и другие заплатили сполна.

Продолжение следует

«Прогресс Приморья», № 27 (290) от 10.07.2014 г.

Елена Язовских

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив