Город был символом сопротивления — и воинского, и гражданского

Ректор Санкт-Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов, член-корреспондент Российской академии наук, академик Российской академии образования, доктор культурологических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заслуженный артист России Александр Запесоцкий: "Проверьте себя, как вам такая логика: блокадный Ленинград — это тот же Освенцим. Только устроили этот концлагерь советские власти. А фашисты здесь вроде бы и ни при чем. Они даже в печах никого не жгли, просто неподалеку в окопах посидели. Надо было сдать город, как французы сдали фашистам Париж, и все было бы прекрасно.

Вскипает ярость благородная? Или готовы согласиться с новейшими шедеврами мысли интеллектуала-историка Льва Лурье, опубликованными газетой "Деловой Петербург" в порядке подготовки к празднованию Великой Победы? От ответа на этот вопрос, думаю, зависит будущее. И не только ваше личное.

Совсем недавно всех задел скандал с отвратительным опросом аудитории, устроенным телеканалом "Дождь". Последовало фактически всенародное возмущение по поводу гадких инсинуаций. Но единомышленники "Дождя" не унялись, и снова к памятным датам приурочены оскорбления ленинградских блокадников, и павших, и живых. Только телеканал "Дождь" мягонько вопросы подлые задавал и прощупывал реакцию, в том числе и властей: сойдет с рук или не сойдет? Сошло. Дескать, "свобода слова"…

Теперь газета "Деловой Петербург" вопросов не задает. Просто информирует читателя: "героическая оборона Ленинграда — культивируемый сверху миф". Он был придуман "непосредственно в Смольном". На самом же деле героизма и не было: "многие надеялись, что немецкая оккупация будет меньшим из зол". Якобы "пораженческие настроения, грозившие перерасти в бунт, пошли на убыль, только когда голод притупил все чувства и не оставил сил на борьбу".

Читаю эту гнусность и глазам не верю. В Ленинграде от голода, холода, артобстрелов и бомбежек погибло более миллиона советских людей. По Лурье, не с фашистами они боролись, не с захватчиками. Оказывается, они боролись с властями своими, затаив эту борьбу в душе. Только и ждали, когда представится возможность устроить бунт…

Ко мне пришли с этой газетой товарищи по университету: девяностолетний Михаил Бобров, наш действующий профессор и почетный гражданин Петербурга, бившийся здесь в блокаду с оккупантами, и его сверстница Валентина Одоева, председатель совета ветеранов СПбГУП, 15-летней девчонкой ушедшая вместе с матерью в 4-ю дивизию ополчения. От ее дивизии уже и 70 лет назад в живых почти никого не осталось.

Ветераны скандалить не умеют. Просто недоумевают по поводу происходящего. Родину защитить сумели, погибших товарищей похоронили, разрушенный город восстановили. И после этого, залечивая раны, всю жизнь старались быть полезными людям. И дожили: оклеветали их и их павших товарищей не эсэсовцы недобитые, не наемные пропагандисты из НАТО, а официальная российская газета, выходящая сегодня в городе-герое.

Они молчат. И я молчу, просто и не знаю, что сказать. Деды нас защитили, а мы их — не можем. Год назад в феврале уже все это обсудили. Тогда Даниил Гранин приехал к нам в университет пообедать в узком кругу после своего выступления о блокаде в бундестаге. Из всей его дивизии ополченцев-добровольцев, из 12 000 гражданских лиц, ушедших оборонять город, вернулись один на сто. А сегодня вообще четверо осталось, считая Гранина. Но за нашим обеденным столом в тот день оказались еще два солдата-блокадника — Михаил Бобров и Григорий Ястребенецкий, ставший после войны великим скульптором, академиком и народным художником РФ.

Конечно, не могли не затронуть тему "Дождя". Гранин сказал тогда, что вся страна была не готова к войне. Но когда немцы вплотную подошли к городу, жители сопротивлялись эвакуации: "Мы — ленинградцы и ни за что не покинем свой город в минуту опасности". Люди чувствовали, что, если немцы покончат с Ленинградом, все сопротивление страны будет сломлено. Уже потом Гранин узнал, с каким напряжением все другие фронты следили за обороной Ленинграда: "Понимаете, Ленинград был не просто участком фронта, он был символом сопротивления — и воинского, и гражданского. Это вдохновляло всю страну".

Григорий Ястребенецкий о блокаде говорил неохотно. Он обманул призывную комиссию по части возраста и оказался в боевых частях 2 июля 1941 года, в 17 лет. Нередко ночевал дома, на Невском, помогал выносить тела замерзших соседей по дому. Говорит, что под пулями было веселее, чем в тылу. Но людей, помышлявших сдать город немцам, не встречал ни одного: "Ни у кого мыслей не было, что город может быть сдан".

Боброву также было что вспомнить. Ели ворон. Вороны были жестковаты, но на это не жаловались. Ходили на концерт симфонического оркестра под управлением Элиасберга. Оркестрантов отозвали с фронта. Некоторые сидели с перевязанными головами, руками, но играли блестяще. Света и воды не было, но в Ленинграде работала библиотека и два театра. От голода умирали, но в театр ходили… А еще Бобров маскировал под огнем истребителей противника золоченые шпили города, служившие ориентирами для немецкой артиллерии. Нужен был трос, он пошел на Кировский завод: "Мы вошли в огромный цех. Слева пожилые рабочие ремонтируют танки и орудия, которые пострадали в бою. А справа 13-15-летние мальчишки и девчонки стоят у станков — точат снарядные болванки, — рассказывает Михаил Бобров. — Начался обстрел. Дети не хотели уходить в укрытие. Боялись, что нашим солдатам не хватит снарядов".

Такова правда. Они ее знают. Я — тоже. Вроде бы все ее знают, кроме молодежи, выросшей за последние 20 лет. Молодежи, которая теперь впитывает ложь.

И что я могу сказать ветеранам? Что у нас теперь "свобода слова", что Лурье может говорить, что ему вздумается, и что это право гарантировано Конституцией? Что "Деловой Петербург" может лгать, и его ложь будет защищать Совет по правам человека, который уже защитил только что тот же "Дождь"? И Союз журналистов тоже встанет на защиту "своих"? Странная это "свобода слова" — свобода оболгать миллионы павших в битве за Родину. Странные это "права человека" — права лжецов. И почему-то свои для Союза журналистов — не герои-блокадники, а "Дождь" и Лев Лурье.

Валентина Одоева, чудом выжившая в той войне, жизнь свою посвятила сохранению исторической памяти о Великой Победе. Одновременно с преподаванием в нашем вузе восстановила в стране 14 библиотек, инициировала создание десятков музеев боевой славы, в том числе музея Невской Дубровки ("Невского пятачка"). Она помогла создать Военный музей Тихоокеанского флота, музеи в Брянске, Одессе, Кривом Роге и др. Она стала инициатором и всероссийского движения клубов "Поиск", способствовавших созданию системы идентификации и достойного захоронения тысяч солдат, павших в боях за Родину.

Вы знаете ее имя, читатель? Нет? И не случайно. Все это страной забыто. В Петербурге главным историком теперь вполне официально провозглашен Лев Лурье. Городские власти его ведут за ручку к школьникам, как писателя высоких истин. Городские лектории наперебой организуют его выступления, в интернете организовано около 400 000 ссылок на источники по запросам его имени. Запущена мощная пропагандистская машина, раскручивающая Льва Яковлевича.

Кто же он такой, герой нашего времени Лурье? Великий бизнес-проект. Присмотришься и понимаешь, что все дети лейтенанта Шмидта умерли бы от зависти, если бы такое увидели. От его рассказов о себе любимом просто оторопь берет. Семейная традиция недоброжелательства к советской армии была заложена, видимо, восхитительным дедом, жившим во Львове и сочувствовавшим бандеровцам. Сам маленький Лева, по его признанию, "был крайне лживым мальчиком". Любимая игра его детства: "Меня выставляли на подоконник, и я громко объявлял голосом диктора Левитана: "Граждане города Ленинграда, через пять минут с вами будет говорить фюрер немецкого народа Адольф Гитлер" (и заговорил-таки сегодня Адольф окрепшим голосом Лурье).

Когда "лживый мальчик" повзрослел, проблемы усугубились. Списывал на экзаменах. Став студентом, сочинил антисоветскую листовку, но потерял ее. Автора тут же установили и выгнали из вуза. В смутное время пролез в историки, состряпав диссертацию по справочнику (!), не пользуясь первоисточниками. Подобные вещи считаются у настоящих историков апофеозом неприличия. В память об этой проделке "выдающийся историк" глумливо называет теперь вуз, проштамповавший его удивительный труд, не иначе как "в целом — ПТУ".

Затем этот деятель основал гимназию, построенную на оригинальных педагогических принципах. Настолько оригинальных, что первые же выпускники вступили в национал-большевистскую партию, стали экстремистами.

Звездный час Лурье наступил, когда такой удивительный человек осчастливил своим явлением журналистику. Почему стал журналистом? Лурье объясняет это просто и понятно. С одной стороны, приятно: каждый раз, когда журналист "печатает заметку, появляется на телевидении, он рекламирует себя, как если бы он был мыло". С другой, у журналистов в России случился "кризис профессии", "они не могут правильно написать фразу". А Лев Яковлевич, как оказалось, может. И третье: "Я человек ленивый, ни на чем сосредоточиться особенно не могу и поэтому много всего поверхностно знаю. Те, кто знает про Леви-Стросса, обычно не знают про футбол, а те, кто знает про футбол, не знают про Леви-Стросса. А я знаю немножко про Леви-Стросса и немножко про футбол", — делится Лурье своими секретами успехов в журналистике…

Но главное все же — время его пришло. Лев Яковлевич с вершины своего триумфа объясняет, что сейчас "успех сопутствует ушлым и ловким. Теперь у любого дворника со смекалкой появляется реальный шанс возглавить какой-нибудь финансовый холдинг". Смотрите, в 90-е годы закуски в стране не было. Кто-то выпустил сухарики "Кириешки", и эти сухарики образовали бизнес-империю. "Сейчас такое время, когда надо придумывать "Кириешки", — вот философия Льва Лурье. И блокадный хлебный паек Ленинграда стал для Лурье теми самыми "сухариками", на которых при определенной ушлости заработать можно.

И отчего же не фальсифицировать историю, не превратить обман в прекрасный бизнес, если "Дождю" это сошло с рук? Ведь теперь выясняется, что "Дождь" субсидируется российским государством ввиду своей невероятной "социальной значимости". Неужели свобода слова, гарантированная Конституцией, нам и нужна для защиты подобного положения дел? И вся страна считает правильным, что свобода слова превратилась в свободу лжи?

Может быть, это все действительно в духе времени? Может быть, так и должно быть? Только почему-то перед Бобровым, Одоевой, Граниным мучительно стыдно".

«Прогресс Приморья», № 18 (332) от 14.05.2015 г.

Подготовил Валерий Молчунов

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив