Таинственный крест, или Мой первый рейс на Чукотку

Ура, наконец-то! Итак, сегодня, 30 июля 1956 г., в 20.30 по владивостокскому времени мы снимаемся со швартовых, чтобы идти на Чукотку с грузом угля, цемента, леса и продуктов — всего около 10000 тонн! Это мой первый в жизни и так долго ожидаемый рейс на большом океанском судне типа "Либерти" под названием "Миклухо-Маклай".

Позади год интенсивной учёбы во Владивостокской мореходной школе, получение свидетельства матроса 1-го класса, и вот оно — море, такое загадочное, манящее и пока совершенно для меня неизвестное. Разве мог я тогда хотя бы представить, что за десятилетия плаваний я смогу побывать в 39 странах мира, посетить около 150 иностранных портов, среди которых будет целый ряд весьма экзотических и фантастически интересных! Таких, как селение Бонгу в Папуа — Новой Гвинее, где среди людоедов жил легендарный русский учёный-этнограф Миклухо-Маклай, имя которого носило моё первое в жизни судно. Остров сокровищ, описанный английским писателем Стивенсоном. Галапагосы, на которых сохранилась лаборатория Чарльза Дарвина. Таити, где великий английский мореплаватель Джеймс Кук строил свою обсерваторию, надеясь измерить расстояние от земли до солнца, и многие-многие другие замечательные места нашего необъятного мира!..

Но вернёмся к событиям моего первого, а потому незабываемого рейса. Буксир "Муссон" оттаскивает нос нашего судна от причала, даём "самый малый" вперёд, но буквально через десять минут раздаётся внезапная команда: "Стоп машина, отдать левый якорь!" Загрохотала уходящая за борт якорная цепь, и мы начали плавно разворачиваться и освобождать проход посередине бухты. Буквально через минуту мимо нас на выход из бухты, громко свистя турбинами, прошёл совершенно тёмный эсминец, на нём горели лишь ходовые огни. Разведя высокую волну, от которой нас качнуло, эсминец умчался вперёд, а мы услышали новую команду: "Вира левый канат!", на баке заработал брашпиль и послышались характерные щелчки звеньев выбираемой якорной цепи. Вдруг с мостика опять неожиданная команда : "Стоп вирать якорь!" Когда затих брашпиль, мы услышали с близстоящего судна крики и увидели людей, которые показывали нам в сторону причала. Присмотревшись, увидели, что к нам плывёт человек. Мы с четвёртым помощником капитана побежали на пеленгаторный мостик и, включив большой прожектор, направили его луч на плывущего. Он плыл брассом, затем перешёл на кроль, и тут мы поняли, что он в одежде. Человек подплыл ближе, перевернулся на спину и заорал: "Это Миклуха?" И тут с нашей палубы раздался хохот матросов, которые уже спустили шторм-трап и приготовили спасательный круг на выброске: наши узнали одного из членов команды (кажется, машиниста), который самовольно ушёл на берег, не зная, что отход перенесён на более раннее время. Когда он, приняв изрядно на грудь, вернулся, то увидел отходящее судно и кинулся догонять его вплавь. Ему повезло, что из-за проходящего эсминца мы задержались. И смех и грех! Так начался мой первый в жизни рейс.

По Японскому морю шли при хорошей погоде, но по ночам начались настолько плотные туманы, что, стоя вперёдсмотрящим на баке на ночной вахте, я видел буквально в десяти метрах от себя на стене тумана отчётливые тени гюйсштока и собственной головы, которая шевелилась вместе со мной — а ведь освещалось всё лишь передним топовым огнём на фок-мачте. В проливе Лаперуза днём нас на бреющем полёте облетел американский противолодочный самолёт типа "Орион", причём его пушки и пулемёты шевелились и направлялись на нас. Особенно это было хорошо видно, когда он облетал нас с кормы по противоположному борту. Уже тогда наши "союзнички" не всегда вели себя адекватно. Когда мы вышли в Тихий океан, туманы отступили, а по ночам можно было любоваться удивительным зрелищем — свечением планктона в воде. Ночи были безлунные, и судно шло, окружённое фосфоресцирующей пеной, от форштевня вправо и влево расходились две чётко выраженные светящиеся волны, а за кормой сверкала, уходя к горизонту, огненная река кильватерной струи. Помимо этого под форштевнем и недалеко от бортов ярко вспыхивали, по-другому и не скажешь, какие-то крупные морские организмы. Вся эта огненная феерия повторялась из ночи в ночь несколько дней подряд, пока мы не вошли в более холодные воды.

Продолжаем идти Тихим океаном. По левому борту проплыли берега Курильских островов, появилось множество различных птиц: чаек, нырков, топорков и бакланов. Многие сидят на воде буквально рядом с проходящим судном и с ленцой "отбегают" от него, даже не взлетая, а лишь помогая себе крыльями. Появились нерпы, которых проходящее судно совершенно не беспокоит, некоторые их них лениво переворачиваются, другие, лёжа на спине, похлопывают себя ластами по животу, что очень смешно. Впервые увидел дельфинов: они резвились и прыгали прямо под форштевнем буквально в нескольких сантиметрах от него. Увидел и огромную белуху, на спине которой лежал её детёныш совершенно чёрного цвета. Старые моряки объяснили мне, что, вырастая, детёныши становятся белыми, как их родители. Сделал много снимков, надеясь, что они будут удачными. Затем, ближе к вечеру, мы встретили огромное стадо китов, которые окружили нас со всех сторон, пуская фонтаны и резвясь, как котята. Все с восхищение смотрели, как эти гиганты выпрыгивали из воды и затем бухались в неё, поднимая целую гору брызг. Вода вокруг покрыта планктоном, из-за которого она густа, как кисель, и имеет зелёный цвет разных оттенков. Это и есть основная пища для китов. Сегодня уже 7 августа, следуем на траверзе Петропавловска-Камчатского, продолжая держать курс на Чукотку, где предстоят заходы в Провидения, Уэлен, Лаврентия, Нунлигран, Чаплин, Тныыргын, Анадырь и другие посёлки: продукты и уголь, цемент и лес нужны всем! Судовые часы уже четыре раза переведены вперёд, ведь мы движемся на северо-восток и пересекли уже несколько часовых поясов.

10 августа. До п. Провидения осталось всего 200 миль, идём по узкому заливу, стиснутому с обеих сторон высокими сопками, вершины которых скрывает туман. На склонах гор кое-где лежит снег, холодно. Из разговора с одним из матросов узнаю, что в Провидения одну из сопок венчает крест, поставленный неизвестно кому. Безусловно, мне захотелось сфотографировать его и узнать историю его появления. Прошли мимо каменного пика, стоящего на возвышении. Наши называют его "чёртов палец". Конечно, я сфотографировался на память на его фоне. В пять часов утра 11 августа мы отдали якорь в Провидения. Вокруг голые сопки: ни кустика, ни деревца, лишь изредка видна зелень мхов и лишайников. Непривычно видеть такой пейзаж после наших приморских просторов, покрытых щедрой зеленью лесов. В бинокль увидел крест на противоположном берегу бухты и собираюсь завтра туда добраться. Утром 12 августа вокруг судна обошёл вельбот с чукчами, которые, видимо, шли на охоту. На борту у них было несколько длинных гарпунов, несколько бухт троса и большие наплавы, какие бывают на рыбацких сетях. Сам вельбот сделан из шкур, натянутых на деревянный набор. Чукчи дружелюбно помахали нам руками, поулыбались и ушли к выходу из бухты. К вечеру мы выбрали якорь и, подойдя ближе к берегу, стали к нему кормой с отдачей двух якорей, заведя на берег с кормы четыре швартова. Ночью, около ноля часов, "лихие" пограничники на своём катере на полном ходу пытались проскочить у нас за кормой. Беднягам либо не хватило опыта, либо гонора было с избытком, и они не обратили внимания на то, что судно стоит бортом к ветру, а значит, его что-то удерживает за берег. В результате наши швартовы свернули пограничникам на палубе катера всё, что можно: пулемёт, козырёк ходовой рубки, мачту, все антенны. Хорошо ещё, что обошлось без жертв! Вот такой случился военный "юмор".

Но на этом он не закончился, теперь "юмористом" стал я сам. Не имея достаточного опыта работы на паровых лебёдках, я ухитрился зацепиться стропом за фальшборт и "смайнать" за борт три ящика консервов. Благо, их успели быстро выловить, утонуло лишь несколько банок, но разнос от боцмана и второго помощника капитана я получил основательный.

На другой день я съездил на берег и погулял по посёлку. Конечно, после Владивостока он показался маленьким, но в то же время здесь было так много нового и интересного для меня! Например, когда говорили на чукотском языке, и я ничего не понимал, но зато в разговоре со мной чукчи прибавляли слово "однако" в конце почти каждой фразы. Когда я спросил, где магазин, мне чукча ответил, что "фактория" совсем недалеко. Оказывается, фактория и магазин — одно и то же. Купил в подарок маме и сестре великолепные тапочки из шкуры нерпы, обшитые бисером. Правда, они пахли рыбой ещё очень долго, но оказались прочными и носкими. Большинство жителей ходят в кухлянках и торбасах, кухлянки подпоясаны очень низко и свисают мешком, но, видимо, им так привычней и удобней. На крышах некоторых сараев лежат нарты. У многих чукчанок на лице вытатуированы стрелки — признак замужества. Кстати сказать, мужчин видно мало, и грузы с барж, в том числе мешки с углем, женщины разгружают наравне с ними. Многие женщины курят трубки на длинном чубуке. Ночью около 23 часов увидел чудесное зрелище — северное сияние. Несмотря на яркую луну, оно было великолепным! Вертикальные разноцветные полотнища изгибались и шевелились, как живые, а по ним пробегали яркие цветные блики. Это можно было наблюдать бесконечно...

Продолжение следует

«Прогресс Приморья», № 47 (361) от 03.12.2015 г.

Геннадий Воронин, замначальника Центра патриотического воспитания Морского государственного университета им. адм. Г.И. Невельского, действительный член Русского географического общества

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив