Азиатско-тихоокеанский маршрут

Окончание. Начало в № 41

Завершая тему перелёта наших лётчиков из Москвы в Японию, который проходил в 1925 году и удачно завершился, редакция газеты Приморского регионального отделения Союза машиностроителей России предлагает читателям заключительную главу путевых заметок Михаила Громова о возвращении экипажей на родину.

Переплыв пролив, мы пересели в поезд, идущий по Корее. Нам предоставили последний вагон, у которого сзади была площадка в виде веранды. Проезжая по очень живописным местам горной местности, мы любовались оригинальной природой. Так мы доехали до Мукдена. В Мукдене мы соединились с остальной нашей советской делегацией и до Москвы ехали уже в нашем поезде. На этом, последнем, этапе мы также не нуждались ни в чём.

* * *

Непередаваемые чувства возникают, когда после долгой разлуки возвращаешься домой в Москву. Торжественная встреча. Многочисленные друзья. Объятия. Поцелуи. Расспросы. Ответы... Родная земля и Москва. "Как много в этом звуке для сердца русского слилось..."

Но жизнь быстро входит в свою обычную колею, и повседневные интересы захватывают вновь всё внимание и увлекают решением новых проблем. Вскоре мы, участники недавнего перелёта, узнали о высокой оценке нашего перелёта правительством нашей страны. Было принято решение Президиума ЦИК СССР по итогам перелёта Москва — Пекин. В нём говорилось: "Экспедиция одержала блестящую победу над огромным расстоянием и преодолела чрезвычайные трудности пути длиной почти в 7000 километров (точная цифра — 6476 километров (без учёта перелёта в Токио). — Примеч. ред.). Ею пересечены Урал, сибирская тайга, озеро Байкал, горы Забайкалья и Монголии, пустыня Гоби и горный хребет Калган... Советская авиация и авиапромышленность дали новые доказательства своей технической мощи, а советские лётчики — новое подтверждение своей доблести и искусства". О перелёте в Японию не было упомянуто ни слова.

Постановлением ЦИК СССР от 17 июля 1925 года участники перелёта Москва — Пекин были награждены орденами Красного Знамени, а лётчикам, кроме того, были присвоены звания заслуженных лётчиков СССР.

Почему же была дана такая высокая государственная оценка перелёту в Китай в 1925 году? О политическом и техническом значении указано в Постановлении ЦИК СССР. Но это не всё. М.А. Волковойнов и я летели на самолётах Р-1. На этих самолётах были установлены первые серийные отечественные моторы, сделанные на Обуховском заводе в Ленинграде. Моторы под серийными номерами 5 и 6! Это было смелое решение. Что такое моторы № 5 и № 6 самого первого выпуска, могут ясно представить себе автолюбители. Зададим им вопрос: может ли их мотор прослужить полный ресурс до капитального ремонта без сучка и задоринки? Вероятно, они ответят отрицательно.

А моторы № 5 и № 6 отработали до Пекина свой полный ресурс именно так — без сучка и задоринки! А ведь если в моторе что-то откажет, необходима вынужденная посадка. Напомню, что половина пути фактически не допускала возможности вынужденной посадки (например, от Новосибирска до озера Байкал). К великой чести своих создателей, наши моторы выдержали испытание в трудных условиях.

Вспоминая то время, хочу повторить ещё вот что: перелёт из Пекина в Токио был несравнимо сложнее, труднее и опаснее, чем перелёт из Москвы в Пекин. Тем не менее полёт в Японию не получил никакой официальной оценки со стороны нашего правительства. И ясно почему. Япония — это капиталистическая страна, и поэтому наш полёт в Токио считался лишь дипломатическим авиавизитом.

* * *

В 1969 году я прочитал сообщение в газетах о заключении договора между СССР и Японией об организации воздушного сообщения. Летать на трассе будут наши самолёты. Весь путь самолёты будут пролетать за 10-11 часов без посадки! Таков прогресс за сорок с небольшим лет. Я также прочитал, что вскоре состоится наш первый рейс в Японию и на самолёте, кроме руководителей гражданской авиации, полетят и представители общественности. Там же было написано, что первым советским лётчиком, прилетевшим в Японию, был М.М. Громов. Однако в число общественности я не попал...

Вскоре состоялся ответный полёт из Японии в Москву. Но узнал я о нём при довольно странных обстоятельствах. Нежданно-негаданно раздался телефонный звонок из редакции газеты "Известия":

— Михаил Михайлович, Вы знаете о том, что сегодня в 16 часов прилетает наш самолёт из Японии? На нём летит лётчик Х. Абэ, тот самый, который нанёс нам первый визит в Москву в 1925 году, после чего Вы ответили визитом в Токио.

Я ответил:

— Нет, я ничего не знаю о прилёте Абэ.

— Михаил Михайлович, Вам нужно бы поехать на аэродром встретить Абэ, ведь прошло сорок с лишним лет, когда Вы с ним разминулись, да так с тех пор и не видели друг друга.

— А удобно ли мне делать это без приглашения?

— Удобно, Михаил Михайлович!

Я подумал и решил поехать. Пожалуй, более неудобно могло получиться, если бы Абэ спросил обо мне, а ему в ответ сказали бы что-то вроде "сидит дома" или "болен". Нет, решил я, престиж нужно соблюсти.

Поехал я с представителями газеты. Они доложили заместителю министра гражданской авиации Быкову о том, что я на аэродроме. Он очень тепло ко мне отнёсся, был очень доволен и признал, что такая встреча будет очень кстати.

Встреча с японцами состоялась, и нашей встрече с Абэ было уделено большое внимание. На неё пригласили много народу. Среди приглашённых была славная девушка Наташа Кучинская, которая произвела в Японии большое впечатление своими недавними выступлениями по гимнастике.

Быков пригласил меня и на банкет, где мне пришлось выступить с небольшой речью, в которой я сказал, что наконец-то, через сорок с лишним лет, мы с Абэ встретились и познакомились. Эта речь была очень хорошо принята собравшимися.

«Прогресс Приморья», № 48 (412) от 29.12.2016 г.

Подготовил Семён Югов

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив