«Мы защищаем Севастополь…»

Окончание. Начало в № 7

Заметим, что современники Корнилова сохранили немало воспоминаний о нём. Известно высказывание адмирала по поводу войны 1812 года. Во время морских сражений в Средиземноморье, в который он непосредственно участвовал, в сложные для флота времена он говорил: "Москва сгорела, но Русь от этого не погибла, напротив – стала сильнее! Бог милостив! Помолимся ему и не допустим врага покорить себя".

Перед Синопским боем Корнилов лично выходил в море на разведку, что прибавило уверенности Нахимову, когда он отдал приказ атаковать турецкие корабли. Накануне, в ноябре 1853 года, находясь на паровом корабле "Владимир", Корнилов пленил пароход-фрегат "Перваз-Бахри", однако к началу Синопского сражения не успел, привёл в бухту эскадру паровых кораблей на завершающем этапе. В трудное для русской армии время он произнёс: "Позади нас море, впереди – неприятель". Это был на самом деле не лучшее время: англо-французская эскадра вошла в Чёрное море и активизировала свои действия, сведя к нулю действия нашего флота. А.С. Меньшиков, командующий русской армией в Крыму, приказал затопить парусный Черноморский флот в Севастопольской бухте с целью воспрепятствовать входу туда кораблей противника. Корнилов возражал, он предлагал выйти в море и дать решительное сражение. Он считал, что такая тактика если и не позволит разбить врага наголову, то, по крайней мере, ослабит неприятеля настолько, чтобы не осталось сил начать осаду города. Меньшиков не желал слушать адмирала и повторил приказ. Корнилов снова возразил. Меньшиков сказал: "Раз так, поезжайте в Николаев к месту своего служения!" Понимая, что князь не изменит своего решения, адмирал воскликнул: "То, к чему вы меня принуждаете, – самоубийство! Но чтобы я оставил Севастополь, окружённый неприятелями, – невозможно! Я готов повиноваться!" На следующий день по приказу Корнилова корабли были затоплены. Оборона города продолжалась 349 дней – с 13 сентября 1854 года до 13 августа (8 сентября) 1855 года. Корнилов был назначен начальником обороны Севастополя. Нахимов руководил обороной Южной стороны, он добровольно подчинился адмиралу. Благодаря грамотному командованию Корнилова, его опыту и знаниям в городе действовала хорошо эшелонированная оборона, которая состояла из семи бастионов с гарнизоном, оснащённых 610 орудиями, распределёнными по дистанциям и в любое время готовыми встретить неприятеля шквальным огнём. Отступать было некуда. Корнилов лично отдал короткий, понятный кажому севастопольцу приказ: "Братцы, царь рассчитывает на нас. Мы защищаем Севастополь. О сдаче не может быть и речи. Отступления не будет. Кто прикажет отступать, того колите. Я прикажу отступать – колите меня".

Первая бомбардировка города началась 5 октября. С рассветом, с началом канонады, Корнилов совершал объезд бастионов. Когда ему сообщили, что на 3-м бастионе создалась критическая ситуация, поскакал туда. Сопровождавшие офицеры уговаривали адмирала не рисковать, поберечься, однако тот был категоричен: "Раз другие исполняют свой долг, то почему же мне мешают исполнять свой!" На Малаховом кургане в 11:30 Корнилов получил смертельное ранение неприятельским ядром, раздробившим ногу. Офицеры донесли его на руках до безопасного места и положили между орудиями за бруствером. Он сказал, теряя сознание: "Отстаивайте же Севастополь". Во время перевязки адмирал пришёл в себя, причастился и велел предупредить жену. Затем Корнилов сказал: "Рана моя не так опасна, Бог милостив, я ещё переживу поражение англичан". Однако ранение оказалось серьёзным, вечером адмирала не стало. Владимир Алексеевич перед смертью произнёс такие слова: "Скажите всем, как приятно умирать, когда совесть спокойна. Благослови, Господь, Россию и государя! Спаси Севастополь и флот!" Ему сообщили о подбитых английских батареях, и он, теряя силы, промолвил: "Ура! Ура! Я счастлив, что умираю за Отечество…"

Матросы и солдаты, защищавшие Севастополь, первыми почтили память адмирала. Они выложили крест из бомб, вкопав их до половины именно на том месте Малахова кургана, где получил смертельное ранение Корнилов. Скорбил о смерти адмирала и сам император. "Славная смерть нашего любезного, почтенного Корнилова, – писал государь Николай Павлович князю А.С. Меньшикову, – меня глубоко огорчила. Мир праху его! Вели положить его рядом с незабвенным Лазаревым. Когда доживём до спокойных времён, поставим памятник на месте, где убит, и бастион назвать по нём". Указ Николая I был выполнен: в 1895 году на месте гибели адмирала по проекту генерал-лейтенанта А.А. Бильдерлинга и скульптора И.Н. Шредера был установлен памятник, и бастион был назван именем героя Севастопольской обороны. Памятник, разрушенный во время Великой Отечественной войны, восстановлен в 1983 году к 200-летию города. В центре Севастополя, между Артиллерийской бухтой и Большой Морской улицей, пролегает Корниловская набережная, назаванная именем адмирала в 1886 году. Память о Владимире Алексеевиче Корнилове сохранена до сей поры многими поколениями россиян. Запомнились и слова в рескрипте на имя вдовы адмирала, в котором император указал: "Я не могу более почтить покойного, как повторив с уважением его последние слова: "Я счастлив, что умираю за Отечество". Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории русского флота".

«Прогресс Приморья», № 09 (421) от 16.03.2017 г.

Подготовил Марк Сергунин

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив