Таёжная одиссея самолёта «Родина»

Все фото (6)

Приморский край в октябре отметит 80-летний юбилей. Впрочем, наш сосед, Хабаровский край, тоже будет праздновать юбилей, и тоже 80-летие. До 20 октября 1938 года эта огромная территория не имела внутренних границ и называлась Дальневосточным краем. И всё же территориальное деление отнюдь не говорит о том, что мы живём по принципу "моя хата с краю". Наоборот, всегда интересно узнать о том, как живут наши соседи в других регионах, и причина лежит на поверхности: нас многое, если не всё, связывает исторически.

Судите сами. 80 лет назад не только была разделена дальневосточная территория, но произошло ещё одно очень важное событие: женский лётный экипаж самолёта "Родина" совершил рейс Москва – Дальний Восток. Члены экипажа Валентина Гризодубова, Марина Раскова и Полина Осипенко установили новый мировой рекорд, преодолев расстояние 6 450 км за 26 часов 29 минут, стартовав с аэродрома Щёлково. Даже то, что они остались без связи и сбились с курса, не умаляет их подвига. Лётчицы не растерялись. Проявили хладнокровие и чудесным образом посадили двухмоторный самолёт ДБ‑2 (Ант‑37) на болото в нескольких километрах от села Керби, которое знаменито тем, что именно через него прошёл летом 1920 года "железный поток" партизанской армии Николаевского фронта и жителей амурских и амгуньских насёлённых пунктов. Армада из людей, лошадей и повозок двигалась в сентябре через перевал Эзоп в сторону города Свободного, и после долгого изнурительного пути, теряя по дороге больных, детей и стариков, остановилась в Экимчане. Сегодня этот путь по воздуху займёт считанные часы.

Однако вернёмся в 38-й год, в окрестности Керби (сегодня – село имени Полины Осипенко), где пропала связь с самолётом "Родина". Восстанавливая хронологию событий, заметим, что Марина Раскова выпрыгнула с парашютом, когда машина сбилась с пути. Лётчицы не сбрасывали со счетов мысль о том, что при трагическом исходе кто-то должен в любом случае выжить, чтобы люди узнали, что произошло в тайге. То, что они действовали правильно, доказало время. Несмотря на то что Раскова натерпелась немало страхов, она выжила, как, впрочем, и оставшиеся на самолёте члены экипажа – Гризодубова и Осипенко.

Если о подвиге советских лётчиц, ставших Героями Советского Союза, известно немало, то о других событиях, произошедших в период поиска места посадки "Родины", говорить было не принято. Спустя 80 лет есть возможность вспомнить о некогда закрытых фактах той авиационной истории. Дело было так.

Поиски женского экипажа

Недалёко от реки Амгунь, на месте вынужденной посадки, 3 октября произошло событие, которое вначале замалчивалось, а в период войны до 60-х годов прошлого века было забыто. О нём говорили, но лишь периодически. В 1988 году Валентин Николаевич Шмидт, работавший в 1938 году начальником гидроаэропорта в Комсомольске-на-Амуре, вспоминал: "О вылете нам телеграфировали "молнией". И два наших радиста круглосуточно прослушивали волну "Родины". И Николаевск, и Нижняя Тамбовка – все следили за ними. В эфире всё время была тишина, а газеты писали, будто связь с землёй девушки держали до Байкала, после чего экипаж пропал, и место его посадки – не обнаружено".

Шли дни. Кончался сентябрь. Прочесывание воздушными судами и пешими партиями тысячевёрстных пространств Дальнего Востока напоминало поиск в стоге сена патефонной иглы. Подчас не благодаря, а вопреки намерениям спасателей происходили как трагические случайности, так и счастливые развязки в той эпопее. Вот о чём рассказал Владимир Николаевич Пегов, в то время секретарь Комсомольского районного комитета ВКП(б): "Директив нам никаких не было, но начальник городского телеграфа… мне говорил, что кого-то ищут. Скорее всего, "Родину". Причём мнение у военных сложилось, что экипаж исчез где-то в Забайкалье, под Читой. А там граница рядом, и больше всего боялись, как бы самолёт не попал в Маньчжурию. Никого не спрашивая, я решил обследовать свой район для очищения совести. Запросили мы по району о самолёте, а из края нас за эту самодеятельность одёрнули: не там-де ищете.

Однако оказалось, что шум мотора слышал охотник-тунгус и линейный рабочий близ посёлка Хурмули. Колхозники из деревни Каменка, жители селений Экимчан и Стойба, связисты с контрольного пункта Дуки донесли: какая-то большая серебристая машина прошла курсом на прииск Керби. А за пределами реки Амгунь, озёр Эворон и Чукчагирское никто ничего не приметил".

Пегов обращается с просьбой к пилотам Дальневосточного управления гражданских воздушных линий, базирующихся в Комсомольске-на-Амуре, осмотреть с воздуха ту местность, где свидетели слышали шум самолёта. Лётчики вылетать не решаются; они были посланы искать на Нижнем Амуре. Когда планировался маршрут перелёта женщин, предполагалось, что они долетят до Охотского моря или Татарского пролива, развернутся и пойдут вдоль берега, сколько хватит заправки. Случись штурману не увидеть закрытое густыми облаками побережье – и они могли оказаться далеко в море без капли горючего, тогда гибель неизбежна. Много лет спустя Валентина Гризодубова в одном из интервью призналась: "Целью нашего перелёта ставилось побить мировой рекорд дальности француженки Дюпейрон. А на дальность как происходит – каждый жмёт, сколько может. Поэтому мы могли сесть и в Комсомольске, и в Хабаровске – в общем, что попадётся на дороге".

Когда стало ясно, что связь наладить не удастся, экипаж принимает решение сделать большой круг и выбрать место для посадки. Под самолётом раскинулась всей своей широтой Чукчагирская низменность с марями, болотами, перелесками, сопками. Горючее тем временем было на исходе, что говорило об одном: следует приземлиться на более или менее ровном месте. Командир выбирает болотистую марь, и это небезопасно: при посадке самолёта "на брюхо" он может скапотировать – проще говоря, кувыркнуться через нос. И в первую очередь пострадает штурман – его кабина в носу. Именно по этой причине штурман Марина Раскова получила приказ спрыгнуть с парашютом. С высоты 2 300 метров в 10 часов 32 минуты Марина Михайловна совершила прыжок.

Валентина Гризодубова и Полина Осипенко продолжили полёт. Через восемь минут, когда горючее было выработано, Гризодубова успешно посадила "Родину" на марь. Недалёко от сопки Юкачи, не дотянув до Комсомольска 160 километров. Беспосадочный перелёт Москва – Дальний Восток завершился в 10 часов 40 минут 25 сентября 1938 года. По местному времени это произошло в 17 часов 40 минут. Короткий дальневосточный день был на исходе. С той поры прошло 80 лет.

Стоит сказать, что лётчицы успели осмотреть завязший в болоте самолёт до наступления темноты. Девушки выстрелами из пистолета дали сигнал Марине Расковой о своём местонахождении. Затем, наскоро перекусив, легли отдыхать: усталость и напряжение последних суток дали о себе знать. На расстеленных парашютах они уснули быстро и проснулись рано утром. Лётчицы верили, что Родина их в беде не бросит. Они предприняли поиски подруги – Марины Расковой. Она оказалась от самолёта на расстоянии 25 километров. Самолет за 8 минут легко преодолел это расстояние.

Раскова впервые в жизни оказалась одна в глухой тайге, но не растерялась. Когда она услышала выстрелы, поняла, что самолёт сел где-то на юго-востоке. Ночь спустилась мгновенно, Марина готовилась ко сну. Она была одета в меховую куртку и брюки, обута в унты, на голове – кожаный шлем, на руках – шерстяные перчатки. Тёплая одежда спасла её от ночного холода. Выручил и шоколад, Марина нашла в карманах две плитки. Откусив кусочек шоколада, Раскова устроилась на ночлег. Зная, что подруги живы, самолёт цел, Марина крепко уснула и открыла глаза лишь на рассвете.

Утром по росе она отправилась в путь. Тяжёлая меховая одежда сдерживала движения, пришлось снять её и продолжить путь налегке. Одежду Марина несла на себе. Вскоре она услышала выстрелы. Они прозвучали южнее её маршрута. Однако раскатистое эхо обмануло Раскову, и она пошла в другую сторону.

Как только стало известно, что оборвалась связь с экипажем самолёта "Родина", московское руководство забеспокоилось о его судьбе. Была образована правительственная комиссия по поиску экипажа под председательством наркома путей сообщения Кагановича и его заместителя командующего ВВС страны, командарма 2-го ранга Алксниса. Местным органам Дальнего Востока от Байкала до Охотского побережья предписывалось принять меры к розыску самолёта всеми возможными средствами. Над обширной тайгой, огромными болотами и марями, горными хребтами пропавший самолёт стали искать с воздуха и по суше. На поиски пропавшей машины в таёжную глушь отправились многие жители городов и сёл. Такая же компания была организована и в Приамгунье. В Комсомольске создали городскую комиссию по поиску "Родины" из девяти человек под председательством секретаря горкома партии Н. М. Пегова. О мерах, принятых секретарём, редакция газеты Приморского регионального отделения Союза машиностроителей России рассказала выше. В Кербинском районе поисковую компанию возглавил секретарь райкома партии Антонов. В комиссию вошли председатель райисполкома Козлов, начальник милиции Трифонов, директор Кербинского прииска Юдаев, начальник конторы связи Гаврилов и другие. Из жителей района было создано шесть поисковых бригад, в которые вошли охотники, работники мастерских пунктов связи, рабочие предприятий, представители партийных, комсомольских и советских органов. Девять дней самолёты гражданской и военной авиации безрезультатно бороздили небо в заданном квадрате. Лишь 3 октября в 13 часов 30 минут экипаж Михаила Александровича Сахарова заметил на земле самолёт и двух женщин. Кербинский район стал в одночасье востребованным. На карте искали и порой не находили посёлок Керби. Однако именно сюда стали поступать запросы, письма, телеграммы из Комсомольска, Николаевска, Хабаровска, Москвы.

Счастливый исход стал возможен благодаря секретарю горкома партии Пегову, которому удалось убедить гражданских лётчиков Сахарова и Бурлакова осмотреть указанный местными жителями район. Командир экипажа Михаил Сахаров рассказывал, как они заметили на мари, покрытой, словно ковром, белым снежком, непонятное движущееся пятно. "Снизились мы метров до сорока, – рассказывал Михаил Сахаров, 79-летний ветеран, проживающий в Красноярске, – в болоте – самолёт! Двое возле него руками машут, полотнищем парашюта какие-то знаки подают. А сесть негде, наш Р‑6 на поплавках. Радист Володя Быстров сообщение на базу даёт, а Кузьма Домкин, механик, штанину от кальсон отхватил, записку замотал и – вниз: "Завтра прилетим снова".

В Хабаровске новости не поверили, по этой причине и в Москву сообщение ушло с оговоркой: 3 октября в 15.35 местного времени в 15 километрах восточнее реки Амгунь обнаружен самолёт – предположительно, "Родина". С этого началась стремительная, не всегда тщательно продуманная, гонка по спасению уже ставших легендой советских лётчиц. Из Николаевска-на-Амуре поспешили на помощь экипажи гражданского воздушного флота Деркунского и Романова. Готовили свои машины базирующиеся в Комсомольске аэросъёмщики, работавшие на трассе БАМа. Поздно вечером прибыл из Хабаровска командир дивизии Яков Сорокин – герой Гражданской войны и Хасана, награждённый тремя орденами Красного Знамени. Сорокин внимательно выслушал Сахарова, сомневаясь, прокомментировал: "На слово никому верить нельзя. Сам полечу, осмотрю, доложу в правительство".

Собираясь в путь, комдив согласился взять с собой Ивана Васильевича Панина, фотокорреспондента местной газеты "Сталинский Комсомольск". Панин полвека спустя рассказывал следующее: "Утром, перед вылетом, обрядили меня в меховой костюм. Аппараты сверху, немецкая "лейка" и нашенский ФЭД. Сорокин спрашивает: "А кино у тебя есть?" Отвечаю: "Есть, есть!" Соврать пришлось: побоялся, что не возьмёт. Плёнку хорошую, высокочувствительную зарядил – из "Известий" прислали, где я нештатным корреспондентом числился. Снимал через десантный люк, куда парашютисты прыгают и грузы сбрасывают. Затем полез в "моссельпром" – застеклённый наподобие витрины нос ТБ‑3, где кабина штурмана. Успел отщёлкать кадров двадцать, среди них – вошедший в историю: самолёт, распластавший на мари свои огромные 30-метровые крылья…"

На земле ничего не изменилось, по-прежнему у самолёта находились две лётчицы. Сверху им сбросили условный код для переговоров, и на первый же вопрос "Кого из экипажа нет?" у кабины самолёта было расстелено полотнище парашюта, рядом выложены стрела и несколько цифр. Спасателям стало ясно, что отсутствует штурман Марина Раскова, и находится она в 10–12 километрах от посаженного на марь самолёта. Выяснилось и другое: сесть рядом с "Родиной" нет возможности: самолёт непременно повторит судьбу собрата – завязнет в болоте. Спасатели неоправданно спешили, по этой причине решили поднять девушек тросом прямо на борт. Поставили лебёдку у десантного люка, спустили трос с карабином с целью зацепить за подвесную систему парашюта, которую наденут лётчицы. Проделали эту опасную операцию с мешком, но, даже при малой скорости, задели тросом деревья, едва не рухнув вместе с тяжёлым транспортником ТБ‑3 вниз. От подъёма тросом отказались. Спасти девушек мог только воздушный десант.

Довольно быстро, после обеда, из Комсомольска были подняты в воздух две тяжёлые машины. Фотографа Панина Сорокин в полёт не взял. Когда готовились к взлёту, на аэродроме сел "Дуглас", из кабины вылез командир бригады Бряндинский, получивший Героя Советского Союза за летний перелёт 1938 года по маршруту Москва – Владивосток. Он сел в самолёт Сорокина и тоже отправился спасать лётчиц. Фотограф Панин оказался одним из последних, кто видел Бряндинского живым. Он проводил глазами взмывший вверх самолёт, не подозревая о том, что случится в небе.

Продолжение следует

«Прогресс Приморья», № 39 (501) от 05.10.2018 г.

Виктор Бойцов

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив