Был только МиГ…

Все фото (6)

Продолжение. Начало в № 2

День 12 апреля 1951 года американские ВВС запомнили на долгие годы. В стране объявили траур. Было спокойно, неделю самолёты не поднимались в воздух. Участок границы вдоль реки Ялуцзян американцы назвали "аллеей МиГов", и даже имея численное превосходство в небе, избегали этого места как чёрт ладана.

По воспоминаниям ветеранов Корейской войны, весь 51-й год они провели в боях. В Порт-Артур на отдых и восстановление выезжали довольно редко. На Порт-Артурском военном кладбище уже покоились их боевые друзья. Их свежие могилы соседствовали с могилами воинов Русско-японской войны 1904–1905 годов.

Отдых на базе не давал полного восстановления. Организм пилота после нескольких вылетов на реактивном истребителе начинал вести себя не совсем адекватно. От полной апатии до бессмысленного героизма было рукой подать. Благо, медицина постоянно держала под контролем ситуацию, и отправляла на Родину тех, кто не мог больше переносить нагрузки. Оставляли наиболее крепких, и не только физически. Однако пополнение задерживалось, и приходилось увеличивать количество вылетов.

Абакумов был назначен заместителем командира эскадрильи по лётной подготовке. Послужной список лётчика рос, за что командование наградило его орденом Красной Звезды, двумя орденами Красного Знамени, медалью "За боевые заслуги" и орденом КНР. На его счету было пять личных побед, не считая коллективных. Когда начал готовиться к отъезду в Союз, лично Кожедуб упросил помочь прибывшему пополнению войти в курс дела. Можно ли было отказать советскому воздушному асу, которого знал весь мир? Нет. Их осталось несколько человек…

О бое 7 января 1952 года капитана Абакумова с восьмью "Сейбрами" редакция газеты Приморского регионального отделения Союза машиностроителей России рассказывала в первой части этого материала. Однако история имела продолжение. В операционной Борис Абакумов узнал, что его представили к званию Героя Советского Союза. И еще – присвоили звание майора. Приказ зачитал перед строем лично Иван Кожедуб. В итоге всех, включая боевого товарища Алексея Митусова, наградили… орденом Ленина. Позже стало известно, почему произошло именно так, а не иначе. Оказывается, СССР снова заседал в ООН как миротворец, да и война подошла к концу. Стало известно и то, что Кожедуб обошёл все кремлёвские кабинеты высоких начальников, но даже его авторитет не помог.

Бориса Абакумова и Алексея Митусова нет в живых, но живы их дети и внуки. Своей дочери Митусов рассказывал о жестоком бое 7 апреля, он был благодарен Абакумову за спасение.

Генерал-майор авиации Герой Советского Союза Сергей Макарович Крамаренко, участник Великой Отечественной и Корейской войн, до сих пор бодр и энергичен. Он является председателем Союза ветеранов Корейской войны. Он немало сделал для того, чтобы память о лётчиках, перебивших Б‑29 в воздушных боях 50-х годов, как принято сегодня говорить, "на дальних подступах", сохранилась, и имена героев обязательно узнали последующие поколения. Крамаренко вспоминал: "…Тогда смерть ходила за нами по пятам, я… был сбит американцами… Тем более что сбит был во второй раз. Первый – во время Великой Отечественной. Но тогда был ещё тяжело ранен, весь обгорел и попал в плен к немцам, был направлен в концлагерь, все его прелести за неделю пребывания ощутил, как говорится, на собственной шкуре. И во время войны, и после неё. И лечился по госпиталям полгода. Так что в Корее был уже не новичком, а лётчиком, знавшим, почём фунт лиха. Но к смерти своих боевых товарищей, лётчиков, привыкнуть очень тяжело даже на войне. Да и невозможно это чисто по-человечески…"

Как рассказывал Крамаренко, хоронили его товарищей в двух местах, в китайском Порт-Артуре и советском городе Ворошилове (ныне Уссурийск). Вероятно, здесь сыграла роль секретность, так как официально СССР в Корейской войне не участвовал. Тем более недавно закончилась Великая Отечественная война, и было много захоронений советских воинов, погибших не только на территории СССР, но и за рубежом. Видимо, и вопрос финансов был не на последнем месте.

"Когда нас отправляли из полка, который располагался в Тёплом Стане под Москвой, в личных делах лётчиков так и написали: служба по спецпредписанию. Ни разъяснений, не уточнений, – продолжает свой рассказ Сергей Макарович. – Даже родным запретили говорить про Китай, тем более про Корею. Уже на месте переодели в китайскую военную форму. Даже пытались нас учить команды в воздухе подавать на корейском языке. Но в бою это не прижилось. Когда до гибели порой оставались секунды, корейская грамота вмиг улетучивалась из головы. Радиообмен шёл на русском… Удостоверение личности тоже изъяли, в строевой части полка хранились. Перелетать границу КНДР категорически запрещалось, бои вели только над территорией Северной Кореи. Если наших лётчиков сбивали, подбирали китайские или корейские солдаты… В Ворошилове-Уссурийском тогда стоял штаб Приморского военного округа, и это был крупный военный форпост нашей страны на Дальнем Востоке. Военных начальников в городе много было – наверное, надеялись, что могилы всегда под присмотром будут. Ведь это ещё и воспитательный аспект…"

Захоронения в Уссурийске немалые, вот только с годами они обветшали. И приходится энтузиастам Евгению Танасьеву и Валерию Ганенко, которые создали военно-патриотический клуб "Боец" и руководят им, выкраивать из своей скромной зарплаты денежные средства и при помощи 322-го Авиаремонтного завода (АРЗ), восстанавливать надгробия погибшим лётчикам Силкину и Курбатову.

Продолжение следует

«Прогресс Приморья», № 3 (516) от 25.01.2019 г.

Виктор Бойцов

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив