Великие люди нашего города

Продолжение. Начало в № 4

О том, что И. Е. Тамм страстно увлекался альпинизмом, говорят факты его нередких восхождений.

Знавший учёного академик В. Л. Гинзбург вспоминал: "Игорь Евгеньевич был альпинистом, но мне довелось в горах столкнуться с ним лишь, так сказать, в период минимума его активности. В 1945 г. мы вместе были на Памире, вблизи Мургаба. Там, на высоте около 3800 м, находилась станция Лаборатории космических лучей ФИАНа. Игорь Евгеньевич перед этим был чем-то болен, принимал лекарства – в общем, был не в форме. Поэтому по окрестностям он ходил с трудом и переживал из-за этого. К тому же ему было уже 50 лет, а это не самый подходящий возраст для больших восхождений. Но Игорь Евгеньевич был гордым человеком, не любил сдаваться. И его, видимо, немного огорчало и то, что я без всякой тренировки, да и гор раньше не видавший, иду быстрее. Кстати, Игорь Евгеньевич действительно потом оправился от последствий болезни и ещё долго ходил в горы, вплоть до 1965 г., то есть до 70 лет…

В научной среде очень часто приходится сталкиваться с проявлениями не только честолюбия, но и тщеславия. Насколько я могу судить, тщеславие было чуждо Игорю Евгеньевичу. Он не стремился к наградам и почестям и, например, даже получив Нобелевскую премию, был умеренно доволен, но не более… Что касается честолюбия, то это слово является, к сожалению, недостаточно однозначным. Честолюбивым считают не только человека, стремящегося занять высокое положение, управлять другими, но и того, кто хочет сделать хорошие работы и увидеть их признание, а тем самым, можно сказать, утвердить свою личность. В таком последнем смысле честолюбие (назовём его "хорошим честолюбием") обычно даже необходимо и является одним из условий успеха в работе. Сколько талантливых людей не реализовались из-за лени, безразличия и, по сути дела, отсутствия "хорошего честолюбия". Думаю, что Игорь Евгеньевич обладал таким честолюбием. Обладал он также самолюбием и гордостью, но в таких дозах, когда это не мешает другим. Не знаю, как выразиться точнее. Вот Игорь Евгеньевич играет в теннис или другую игру и при каждом промахе делает недовольный жест. Он явно не любил проигрывать и в шахматы. Я уже упоминал о его большом недовольстве, когда плохо "ходилось" в горы. Но в этом было даже что-то детское во взрослом и уже немолодом человеке. А гордость не позволяла жаловаться на болезни и боль, заставляла держаться.

Последние три года жизни Игоря Евгеньевича нельзя не назвать трагическими. В 1967 г. он заболел боковым амиотрофическим склерозом и с февраля 1968 г. из-за паралича диафрагмы был прикован к дыхательной машине. Точнее, к машинам, которые он мог менять, – садиться за стол и работать. Пользуясь портативной машиной, сделанной одним умельцем. Он с улыбкой, но горечью говорил о себе: "Я как жук на булавке". Однако первые года два много работал, играл в шахматы, был рад, когда к нему приходят. И стал мягче, болезнь не озлобила, не раздавила. Игорь Евгеньевич обычно многое скрывал, считал, вероятно, что нельзя проявлять некоторые искренние чувства, а у больного они чаще проглядывали…"

Первая научная работа Тамма появилась, когда ему было 29 лет. Пожалуй, для физика-теоретика по всем научным канонам это слишком поздно. Были случаи, когда некоторых теоретиков списывали с корабля науки к тридцати годам. Тамм опроверг эту догму. Он так стремительно стартовал, что огорошил всех. Евгений Львович Фейнберг работал вместе с Таммом более сорока лет. Начинал рядом с Игорем Евгеньевичем ещё в МГУ, а в 1935 году сотрудничал в Теоретическом отделе ФИАНа и видел Тамма в разных ситуациях. Академик Фейнберг рассказывал о коллеге: "К середине 30-х годов Тамм сделал уже едва ли не крупнейшие свои работы: теорию рассеяния света в кристаллах, в том числе комбинационного рассеяния, где впервые были последовательно проквантованы колебания решётки и появилось понятие квазичастицы – фотона; последовательную вторично-квантовую теорию рассеяния света на электронах, доказавшую, в частности, неустранимость уровней с отрицательной энергией в теории Дирака, и это имело глубоко принципиальное значение; вычисление времени жизни позитрона в среде; теоретическое предсказание поверхностных уровней электрона в кристалле – "уровней Тамма"; основополагающую работу по фотоэффекту в металлах и, наконец, теорию бета-сил между нуклонами. К 1937 году относится (совместно с И. М. Фурманом) объяснение и создание полной теории изучения Вавилова – Черенкова. Период 1930–1937 гг. был периодом какого-то невероятного творческого взлёта. Мощь Тамма проявилась впечатляющей продуктивностью. Все физики видели в нём одного из крупных теоретиков. Эренфест, намереваясь покинуть свою кафедру в Лейдене, назвал Тамма в качестве наиболее желательного преемника. Ферми после работы Игоря Евгеньевича о бета-силах (1934 г.) высказал чрезвычайно высокую оценку и этой работы, и самого Тамма как крупного теоретика…"

Продолжение следует

«Прогресс Приморья», № 5 (568) от 14.02.2020 г.

Марк Сергунин

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив