Гражданский флот становится военным…

Продолжение. Начало в № 14

Итак, впечатление от первого порта США Сан-Франциско. Впереди по курсу – мост Золотые Ворота. У нас, пацанов, такое ощущение, что заденем мачтами за мост. Проходим… Мост выкрашен в ярко-красный цвет… После захода сразу стали к пирсу. Всё в диковинку… Размеренный ритм. Нет охраны. В нашем порту в то время проходные, да и весь периметр порта охранялись охранниками с винтовками. Поэтому всё интересно. Мы пробыли в Сан-Франциско месяца полтора, а может быть, и два. Был ремонт в Окленде – это на другой стороне бухты. Сан-Франциско связан с Оклендом мостом, который в то время был самым большим по протяжённости, а первый (на входе) имел рекордное расстояние между "быками". Их там два. Знакомство с городом…

Обратный рейс. То же самое. Вышли из порта – и затем Акутан-Харбор. Заправка. Затем: день, ночь. День, ночь. Работа, тревоги. Сон. Конечно, своевременное принятие пищи. Осталось в памяти: я на всю зарплату купил мешок муки (в Штатах расфасовка по 25 кг)… Какую-то упаковку сала лярд, а также что-то из материала матери и сестре.

Затем были суда "Осмуссар", "Терек". В 1945 году, в начале войны с Японией, я – матрос 2 класса парохода "Орочен". У Г. Руднева в книге "Огненные рейсы" о высадке десанта на Курилы красными стрелами обозначен путь судов. Нет нигде данных о посылке судов на Курилы из Петропавловска-Камчатского. Более того, нигде не значится судно под названием "Орочен", хотя это было не малое судно. Во всяком случае, не меньше парохода "Чавыча"…

…Итак, 10–15 числа августа. Наше судно приняло на борт воинскую часть (в трюмах сделали нары). В твиндеках. В народе и среди экипажа их называли "свиндеками". Выйдя из Авачинской губы, взяли курс на Северные Курилы. Далее моё повествование пойдёт от первого лица, то есть от меня лично. То, что я читаю, что "…под руководством партии и правительства…" совершалось то-то, с моим тогдашним полудетским видением не соотносится. Я лично знал "ВКП и маленькое б", так звали негласно в народе КПСС, то есть партию коммунистов, но что это такое, мне никто не разъяснил. Итак, что я видел, слышал…

Заходим во второй Курильский пролив. Видимость плохая, но что-то видно. Ходят катера. Точнее, снуют. Туда пройдёт, обратно. Что бросилось в глаза: один без флага, другой – под японским флагом. Я – матрос, мне на это надо обращать внимание. Кое-где дымится. Выстрелов не слышно. Воинская часть быстро высадилась на берег… Уместно описать укрепления японцев, которые я видел своими глазами. Они закопались на десятки метров. Условия проживания да и снабжения были решены на годы. Там была обеспечена вода, вентиляция, питание. Причём рис был упакован в пищевую жесть в форме прямоугольника, пропаянную по швам… Вес? Я поднимал свободно. Значит, килограммов по 25. Масса всевозможных консервов и так далее.

В общем, высадились под утро (число указать не могу) скрытно, при плохой видимости, десантники уничтожили более половины гарнизона немногим более чем за сутки. Когда мы сошли на берег, огромными штабелями лежало оружие, боеприпасы, продовольствие. Тут надо отметить две особенности. Первое, японские "лимонки" – гранаты – имели цилиндрическую форму и гладкий корпус. То есть хочу сказать, что они были с меньшим радиусом поражения, чем наши. И второе, каждый солдат, не говоря об офицерах, носил шапку на лисьем меху, такие же перчатки и шинель с лисьим воротником и низом, обшитым мехом… И ещё одно надо отметить: все мы оделись в такие пальто. Нам, мальчишкам, было даже лучше, чем взрослым. Средний японский солдат был такого же роста, как мы. И всё это – в штабелях… Вот интересный пример: штабель метра три высотой и метров восемь в длину, в ширину метров десять охраняет один солдат, конечно же, наш… Подходим. "Дяденька, дай возьмём кой-чего?" – "Не видишь, охраняю! Идите и берите с другого конца сколько надо".

Остров Шумшу – плоский и как бы природой приспособленный под аэродром. Самолёты стоят по ангарам, врытым в землю. Ворота сделаны так, что открываются, и самолёт туда заводят. Закрыли, и ничего не видать. Мы поднимались на верх острова вооружёнными. Ходили группой по 5–6 человек (на пароходе "Орочен" нас было десять юнг), у каждого штык, карманы набиты лимонками. Взлётное поле чистое и трудно отличимое от общего цвета земли.

По данным из литературных источников, на двух этих островах было около 12 000 японских солдат и офицеров. Наше судно, приняв на борт 5 000 военнопленных, взяло курс на Николаевск-на-Амуре.

За время следования происходили какие-то эксцессы: японцев загнали по трюмам без права выхода на палубу. Трюмы закрыли лючинами и брезентом. С каждого угла по направлению в трюм был установлен пулемёт. Особо нужно отметить, что офицеры содержались отдельно, при форме, имея при себе палаш. Им носили пищу из камбуза. Как обходились солдаты в трюме – одному Богу известно. На самом подходе к проливу Лаперуза японцы что-то хотели предпринять. Нас "загнали" в каюты, а что происходило там, сказать трудно, хотя стрельба была и, конечно же, были убитые.

В связи с этим волнением мы зашли в порт Отомари (сейчас Корсаков). Взяли на борт особиста и нескольких переводчиков. Обогнув мыс Крильон, наше судно легло курсом на Татарский пролив. Надо заметить, что очень многие японцы на частных судах пытались переправиться с острова Сахалин в Японию. И вот видим: под парусным снаряжением идёт судно метров 40–50 длиной. Капитан играет боевую тревогу. Приказывает японцам подойти к борту. Последний, ловко маневрируя, уходит в сторону. Капитан приказывает открыть огонь с правого борта из эрликона, разумеется, предупредительными выстрелами. Японец делает галс и опять уходит далеко в сторону. Тогда капитан хватает пулемёт и даёт очередь по паруснику. Когда судно пришвартовали, я как раз был вахтенным матросом, и швартовку делал я. Картина предстала глазам подростка ужасная. Общее число японцев было больше десяти. Двое или трое убиты наповал… Судно взяли на буксир, японцев арестовали и продолжали следование.

По прибытии в порт Николаевск нас встречали солдаты внутренней охраны, которые приняли всех пленных японцев, а наше судно снялось во Владивосток…

На этом для меня закончилась Великая Отечественная война. Но нельзя ставить точку. Нужно, чтобы будущие поколения знали о бесценном опыте и героической истории гражданского флота страны, ставшего в суровое время военным. Нельзя забывать, как доблестные моряки-интернационалисты продолжали делать своё дело, даже порой в одиночку преодолевая "коридор смерти" между островом Медвежьим и мысом Нордкап, следуя маршрутами Дальневосточного бассейна.

"Делать" – вот ключевое слово в истории морского братства периода войны. Как бы ни силён враг, какими ничтожными ни рисовались бы шансы на успех, выход из положения братство видело лишь в одном – в действии… Сегодня мы снова вместе, в едином строю морского братства времён Великой Отечественной войны… На мой взгляд, заслуживает внимания такое понятие, как народная память.

Продолжение следует

«Прогресс Приморья», № 15 (578) от 12.06.2020 г.

Юнга огненных рейсов Борис Максяткин

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив