Форум

ТВ программа

04 ноября, среда

Главное Общественный прогресс Твой край, твоя планета Прогрессивный досуг Здоровье Культурный прогресс Спецвыпуск-приложение ПРОГРЕСС Спорт Слово редактора

Валюта

$ — 0.00
€ — 0.00
¥ — 0.00

Погода

02 февраля, день
облачно, -5...-7 °C,
ветер 3...5 м/с

«Рабочий тащит пулемёт, сейчас он вступит в бой…»

Все фото (11)

До сих пор историки спорят о том, был ли вообще широкомасштабный захват Зимнего дворца в ночь с 25 на 26 октября 1917 года в Петербурге. Одни оппоненты, руководствуясь советскими источниками, утверждают, что вооружённый захват был и защитники Временного правительства оказали яростное сопротивление. Другие, вооружившись альтернативными источниками, доказывают другое: сопротивления как такового не было и власть министры просто сдали большевикам, чтобы не допустить кровопролития.

В этом месте будет не лишним рассказать о судьбе одного из министров Временного правительства Керенского – Александра Васильевича Ливеровского. Его жизнь – это на самом деле череда испытаний. Бывший министр путей сообщения после ареста в октябре 1917 года из России не бежал, он остался на Родине и добросовестно служил советской власти. Ливеровский преподавал в Институте инженеров путей сообщения, пережил чистки в партии, репрессии 1937 года, блокаду, так называемое "Ленинградское дело" и выжил. Был награждён орденом Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды и особо дорогой ему медалью "За оборону Ленинграда". Бывший министр Временного правительства скончался в Ленинграде в 1951 году на 85-м году жизни. После себя он оставил добрые воспоминания и, что очень ценно, личный дневник, в котором очень подробно описаны события взятия Зимнего дворца большевиками. Сохранила дневник внучатая племянница Александра Ливеровского и теперь предала его огласке. Автор скрупулёзно, где-то даже поминутно фиксировал все события 25-26 октября 1917 года после прибытия его в Зимний дворец по призыву премьер-министра Временного правительства А. Ф. Керенского. Первая запись сделана рукой Ливеровского в 11 часов 15 минут 25 октября. Последняя – в 5 часов 5 минут утра 26 октября. В это время арестованный министр был доставлен в камеру № 54 Петропавловской крепости. Никто его там не истязал, не допрашивал с пристрастием. Там он тоже фиксировал происходящее в дневник.

Ясно, что широкие кинематографические полотна, литературные труды и картины о Великой Октябрьской социалистической революции были ангажированы советской властью и давали широкомасштабную панораму вооружённого взятия Зимнего дворца. Но сегодня известно, что большевики просто-напросто подобрали брошенную министрами власть, как, впрочем, и страну, и сделали всё по-своему. Мало того, что не сбылось ни одно обещание лидеров буржуазно-демократической революции февраля 17-го года, более того, значительно ухудшилось экономическое положение России. Старые лозунги уже не работали, им на смену пришли другие: "Долой Временное правительство!", "Долой министров-капиталистов!". Причин недовольства правительством Керенского было предостаточно. Однако, как известно сегодня, премьер-министр не переодевался в женское платье и не бежал в таком одеянии из Зимнего дворца. Вот запись в дневнике по этому поводу: "25 октября в 11 часов 15 минут секретарь сообщил, что Керенский зовёт немедленно приехать на заседание в Зимний дворец. Некоторых министров я нашёл в Малахитовом зале… Керенского не было. На мой вопрос, где он, Коновалов (А. И. Коновалов – заместитель премьер-министра, лидер партии прогрессистов, после революции эмигрировал за границу. – Примеч. ред.) ответил, что он уехал сегодня в 11 часов из штаба округа на автомобиле навстречу войскам, идущим к Петрограду для поддержки Временного правительства. Александр Фёдорович, узнав, что войск нет, решил сейчас же поехать в штаб округа и взять на себя все распоряжения обороной. Но Коновалов заявил ему, что, по его мнению, положение настолько серьёзно, что необходимо немедленно созвать заседание Временного правительства, совместно всё обсудить и выработать меры. Александр Фёдорович всё-таки уехал в штаб и оттуда отправился на автомобиле английского посольства в Лугу, оставив Коновалову директиву собрать Временное правительство и сделать заседание его перманентным". Из сюжета понятно, что Керенский находится в растерянности и явно избегает встречи с министрами. Вероятно, он давно понял, что часы Временного правительства сочтены, а попасть в руки восставших красногвардейцев он не желал. Вот и сбежал за кордон, где прожил до глубокой старости.

Генерал императорской армии Пётр Краснов, сбежавший за границу от советской власти, сочинил роман "От двуглавого орла к красному знамени", где описал разгульную толпу, ворвавшуюся в винные подвалы Зимнего и устроившую пьяную оргию с пленными защитницами женского батальона. Верить этому не стоит, так как Краснов писал свой роман, укрывшись за кордоном, и произведение его было явно ангажированным. Правда здесь одна: вина в подвалах Зимнего дворца на момент его взятия имелось в достаточном количестве, но никто их не грабил. А вот женщин к тому моменту во дворце вовсе не осталось. А. В. Ливеровский пишет в своём дневнике: "12 часов 20 минут. Пришёл член комитета Крестьянского союза. Он пробрался во дворец вместе с несколькими матросами в то время, когда выходил из него женский батальон. Оставленная этим батальоном часть дворца осталась, по его словам, без охраны, и туда свободно мог проникнуть с улицы всякий желающий.

13 часов 50 минут. Коновалов спросил у генерала Багратуни (на тот момент генерал-майор Я. Г. Багратуни – начальник штаба Петроградского военного округа. – Примеч. ред.): "Почему вчера были выведены из Петрограда женские батальоны?" Багратуни: "По условиям квартирования. Кроме того, мне было доложено, что на фронт они охотно идут, но вмешиваться в политическую борьбу не желают".

Так что женский батальон покинул Зимний дворец и Дворцовую площадь днём. По этой причине ночью было некого арестовывать и, заметим, в пьяном угаре насиловать защитниц Временного правительства. Ясно, что революция и Гражданская война имели немало примеров и пьянства, и мародёрства, и разгула, но при взятии Зимнего матросы и красногвардейцы всё же соблюдали революционную дисциплину. Остальное – выдумки антисоветских "мемуаристов".

Немало копий было сломано историками в споре о том, был ли залп "Авроры", или это фантазия советских идеологов? Доподлинно известно, что выстрел был, но не как сигнал к началу взятия Зимнего, а как предупреждение о том, что сопротивление ни к чему хорошему не приведёт. Это подтверждает и министр Ливеровский. Вот его запись: "13 часов 45 минут. Кто-то сообщает, что перехвачена радиограмма, что Революционный комитет рассчитывает на поддержку "Авроры".

19 часов 10 минут. Двумя делегатами от Революционного комитета доставлен ультиматум. Требуется наша сдача – дано 20 минут на размышление, после чего будет открыт огонь по Зимнему дворцу с "Авроры". Орудия судов "Авроры" и "Амура" наведены на Зимний дворец и здание Главного штаба". Впрочем, с ответом министры затянули, и вот что случилось: "22 часа 40 минут. Министрам доставили большую часть шрапнели, которая попала в Александровский зал дворца, пробив стену и повредив портрет Петра Великого".

Как распределялись силы защитников дворца и кто ими командовал? Здесь, кстати, тоже немало различных мнений. Одни называют цифру от десяти тысяч человек, другие сводят её до батальона юнкеров. Из дневника Ливеровского: "13 часов 50 минут. Приходит нач. штаба округа Багратуни. Коновалов: "Я желаю получить от вас, генерал, определённые ответы на три вопроса: были ли подсчитаны силы, какие сейчас имеются силы и кто будет ими командовать?" Багратуни отвечает: "У нас остались военные училища и школы прапорщиков. Это сила большая, но она инертна. Здесь около 900 юнкеров. Все находятся в Зимнем дворце и некоторая часть – в штабе округа. Кроме того, в нашем распоряжении имеется до сотни офицеров. Командовать будет полковник Рынейский".

"Ещё в 10 часов 15 минут, – пишет дальше Ливеровский, – по предложению Терещенко Временное правительство постановило: назначить части, которые продержатся до подхода подкреплений – "Войска национальной охраны Учредительного собрания".

Из того же дневника известно, что до 21 часа 45 минут в Зимнем дворце находились три сотни казаков 14-го Донского полка и офицерская батарея из четырёх орудий. Однако не получив внятных приказов (министры бесконечно пили чай), казаки ушли в казармы. Была и другая причина отказа военных от обороны своих позиций. Из дневника: "15 часов 30 минут. Выяснилось, что нет продовольствия для юнкеров, принимаются меры". Созвав более 1000 человек на свою защиту, министры-демократы не позаботились о питании воинов. Хотя сами не голодали. Вот как описал эту ситуацию Ливеровский: "18 часов 30 минут. Пошли обедать наверх, в столовую Керенского, все министры. Подавали суп, рыбу, артишоки. За особым столом – Коновалов, Терещенко (министр иностранных дел. – Примеч. ред.), Карташев (министр вероисповеданий, при царе – обер-прокурор Синода. – Примеч. ред.) и я". Заметим, ряд источников сообщает, что "министры-капиталисты" ничего не понимали в государственных делах. Это далеко не так. Они всё прекрасно понимали, были не властолюбивы и за портфели не цеплялись. Точно то, что они были нерешительны. "20 часов 15 минут. Вердеревский (контр-адмирал, морской министр, после революции – эмигрант. – Примеч. ред.) и Карташев подняли вопрос о действительности в обстоятельствах текущего момента наших полномочий. Все от нас откололись. Не должны ли мы сдать власть"? Всем уже было ясно, что это надо сделать немедленно, но никто так и не решился это сделать первым. А Керенский, как известно, уже бросил соратников на произвол судьбы.

Теперь о штурме Зимнего дворца. Начнём с того, что ни одна из сторон не пылала друг к другу нечеловеческой яростью. Однако были и стычки, и выстрелы. Строки из дневника: "15 часов 30 минут. Раздались первые выстрелы около Зимнего дворца. Из окон, выходящих на Адмиралтейство, было видно, как матросы, солдаты и красногвардейцы побежали. Юнкеры не сдвинулись с места.

21 час 15 минут. Мы пили чай.

21 час 30 минут. Началась стрельба из пулемётов. Наши ответили несколько раз из орудий.

23 часа 50 минут. Раздался страшный треск и вслед выстрелы в соседней комнате. Оказалось, в коридоре с верхней галереи была сброшена бомба матросами, пробравшимися по чёрному ходу в лазарет. Через несколько минут к нам внесли раненного в голову юнкера, а другой пришёл сам. Сделали перевязки. Затем тушили пожар, возникший от взрыва бомбы".

Стоит сказать, что были потери как с той, так и с другой стороны. Но масштабного побоища не было. Строки из дневника: "26 октября 1917 года. 0 часов 40 минут. Рутенберг спросил, нет ли у кого револьвера? Ни у кого не оказалось. Я дал свой маленький никелированный браунинг.

1 час 20 минут ночи. Дежурный телефонист сообщил о подходе к Зимнему дворцу делегации в количестве 300-400 человек.

1 час 50 минут. Арест. Составление протокола.

2 часа 10 минут. Отправили под конвоем.

3 часа 40 минут – прибыли в Петропавловскую крепость.

5 часов 5 минут. Я в камере № 54".

Как видно из записей дневника Ливеровского, а он свой арест описал коротко и точно, никто сопротивления морякам, солдатам и красногвардейцам при задержании не оказывал. Комиссар В. А. Антонов-Овсеенко поднялся с группой вооружённых людей в зал заседаний, объявил о низложении Временного правительства. Находящиеся здесь люди были взяты под стражу. Не было избиений, оскорблений, выкручивания рук и так далее. Переворот, как позже назвал это событие В. И. Ленин, обошёлся обеим сторонам малой кровью. Настоящий урон будет нанесён России в период Гражданской войны и иностранной интервенции, когда страну разрывали на части немецкие, японские, американские, английские, канадские, итальянские и другие экспедиционные войска.

Антонов-Овсеенко

Февральская революция позволила Антонову-Овсеенко в июне 1917 года вернуться в Россию, где он сразу вступил в партию большевиков. Как член Военной организации при ЦК РСДРП (б), Антонов-Овсеенко был направлен в Гельсингфорс (Хельсинки) для ведения агитационной работы среди солдат Северного фронта и моряков Балтийского флота. Одновременно он редактировал газету "Волна". Один из наиболее активных участников Всероссийской конференции фронтовых и тыловых организаций РСДРП (б), состоявшейся в июне 1917 года, Антонов-Овсеенко принял непосредственное участие в организации Июльского восстания большевиков. После июльского кризиса был арестован Временным правительством и заключён в тюрьму "Кресты", где совместно с Ф. Ф. Раскольниковым от имени арестованных большевиков составил письменный протест против ареста. После освобождения под залог (4 сентября 1917 года) Центробалт назначил Антонова-Овсеенко комиссаром при генерал-губернаторе Финляндии. В сентябре-октябре 1917 года Антонов-Овсеенко – делегат Всероссийского демократического совещания и Второго съезда моряков Балтфлота, на котором огласил текст воззвания "К угнетённым всех стран". 30 сентября 1917 года был избран в состав Финляндского областного бюро РСДРП (б), входил в состав Организационного комитета и Исполкома съезда Советов Северной области. 15 октября участвовал в работе конференции военных организаций РСДРП (б) Северного фронта, от которого избран в Учредительное собрание. Был избран в состав Петроградского ВРК. В своём докладе на заседании Петроградского Совета РСД 23 октября 1917 года доложил о том, что Петроградский гарнизон в целом выступает за передачу власти Советам, красногвардейцы заняли оружейные заводы и склады и вооружаются захваченным оружием, внешнее кольцо обороны Петрограда укреплено, а действия штаба Петроградского военного округа и Временного правительства парализованы.

В качестве секретаря Петроградского военно-революционного комитета Антонов-Овсеенко, входивший и в образованный 24 октября "Полевой штаб ВРК", принимал активнейшее участие в Октябрьском вооружённом восстании в Петрограде. В составе "оперативной тройки" (совместно с Н. И. Подвойским и Г. И. Чудновским) он подготавливал захват Зимнего дворца. Джон Рид в книге "Десять дней, которые потрясли мир" вспоминал: "В одной из комнат верхнего этажа сидел тонколицый, длинноволосый человек, математик и шахматист, когда-то офицер царской армии, а потом революционер и ссыльный, некто Овсеенко, по кличке Антонов". Руководил действиями красногвардейцев, революционных солдат и матросов во время штурма Зимнего дворца, после чего арестовал Временное правительство. На проходившем в это время II Всероссийском съезде Советов 26 октября 1917 года Антонов-Овсеенко доложил депутатам о заключении в Петропавловскую крепость министров Временного правительства. На съезде был избран членом Комитета по военным и морским делам при Совнаркоме.

Во время выступления Керенского – Краснова Антонов-Овсеенко был членом штаба Петроградского военного округа и помощником командующего войсками военного округа. 28 октября 1917 года, во время юнкерского восстания, был взят в заложники юнкерами, которые намеревались обменять его на пятьдесят своих товарищей, захваченных в плен сторонниками советской власти. На следующий день был освобождён революционными матросами при посредничестве американского корреспондента А. Р. Вильямса.

С 9 ноября по декабрь 1917 года исполнял должность командующего Петроградским военным округом, сменив на этом посту левого эсера М. А. Муравьёва.

В музее В. И. Ленина

Что можно сказать о стихотворении детского писателя Сергея Михалкова "В музее В. И. Ленина"? Автор рассказал в нем о штурме Зимнего дворца. Он точно передал ту атмосферу, которую увидел в музее Ильича. Остальное – поэтическое воображение автора. Впрочем, Михалков является автором двух гимнов – СССР и современной России. И вообще в Стране Советов литература, художественное творчество было возвышенным, пафосным и всеобъемлющим – под стать бескрайним просторам страны. Впрочем, "В музее В. И. Ленина" все описанные автором атрибуты того времени есть. Так что строки "Рабочий тащит пулемёт, сейчас он вступит в бой…" вполне обоснованы и соответствуют духу времени. Вот текст стихотворения, которое знали, как говорится, назубок школьники бывшего СССР.

Мы видим город Петроград

В семнадцатом году:

Бежит матрос, бежит солдат,

Стреляют на ходу.

Рабочий тащит пулемет.

Сейчас он вступит в бой.

Висит плакат: "Долой господ!

Помещиков долой!"

Несут отряды и полки

Полотна кумача,

И впереди – большевики,

Гвардейцы Ильича.