Люди в белых халатах

Окончание. Начало в № 15

Алевтина Щербинина исподволь наблюдала за инженером-технологом расположенной поблизости небольшой чесальной фабрики. Слишком уж часто приезжал он в больницу за бинтами и йодом "для фабрики". К нему-то она и обратилась с просьбой, нет, не с просьбой, с требованием: связать с партизанами. И через несколько дней Щербинина уже была в отряде.

А потом к нам пришли, держась за руки, Федотчев и Ускова. Когда бы я их потом ни встречал, они всегда держались за руки. Оба страшно худые после пребывания в фашистском лагере, они шли, поддерживая друг друга. Их встретил комиссар Стехов: "Товарищи, я понимаю, вам тяжко. Но каждый, кого мы принимаем в отряд, должен это заслужить. У нас плохи дела с медицинским оснащением. Вернитесь в город и достаньте всё, что сможете". "Хорошо, – тихо сказал Федотчев, – мы это сделаем". И сделали: снова пришли, сопровождая повозку с драгоценным грузом: ватой, бинтами, медикаментами. От них мы узнали, что в ровенском концентрационном лагере содержится замечательный врач Григорий Андреевич Клешкань.

Партизаны организовали ему побег, а затем с помощью своих людей устроили на работу в районной амбулатории Ровно. Г. А. Клешкань прислал к нам в отряд своих помощников – Дзогоеву, Птицына и других врачей и фельдшеров. Григорию Андреевичу по заданию Медведева удалось занять должность главного врача городской больницы, он устроил там нашу центральную явку, в инфекционном отделении прятал партизан.

…Как-то поздней осенью 1943 года меня вызывают к одному из постов. Под деревом стоит пожилой полный человек в мятой шляпе, в руках – кожаный саквояж. Представился: хирург из Винницы. Разговорились. Я как бы невзначай спросил, не слышал ли он о враче, который спас в Виннице раненого железнодорожника. О прошлом этого железнодорожника из соседнего партизанского отряда у нас были кое-какие сомнения. Он получил ранение, пустив под откос немецкий эшелон с танками, но что произошло с ним дальше, толком рассказать не мог. Смутно вспоминал, будто очутился в какой-то светлой комнате, вокруг люди в белом, над ним наклоняется немецкий офицер…

Я пересказываю эту историю хирургу, а лицо его сначала выражает удивление, потом радость: "Так это же мой пациент!" Вот какую он поведал мне историю. Ночью кто-то притащил в винницкую больницу человека с огнестрельным ранением. Врач, догадываясь, что перед ним партизан, записал его историю болезни в журнал, пометив днём раньше, причиной травмы указал крушение на железной дороге.

– Положил партизана в палату. Жду утра, сам ни жив ни мёртв. Днём появляется гестаповец с двумя автоматчиками. Господи, думаю, дай силы соврать! А я, надо вам сказать, никогда врать не умел. – Его круглое лицо с наивными близорукими глазами, коренастая медвежья фигура дышали детским простодушием.

– Но представьте, – продолжал он, – соврал гестаповцу, и как виртуозно! Тот потребовал книгу регистрации – проверить, кто поступил ночью. Потом бегал по палатам, тыкал в лицо больных дымящей сигаретой: "Это откуда? А это?" Услыхав про крушение, удивился и, потребовав журнал, проверил запись.

Я нервничал, боясь, что новая сестра спросит о подозрительном раненом, и две следующие ночи сочинял историю болезни партизана, потом вписал последнее слов "экзитус" – смерть. Отослав новую сестру на весь день по делам, втихомолку провёл партизана в сыпнотифозный барак. Всё бы ничего, да на четвёртый день снова врывается разъярённый гестаповец: "Где раненый? Не было крушения! Смерть? Не было смерти!"

Рассказывая этот эпизод, хирург даже теперь заметно побледнел.

– Ужасная была минута, когда гестаповец схватился за пистолет. Страх меня чуть с ног не свалил. Но вдруг я, взглянув на свои руки, заметил, как дрожащие пальцы застёгивают и расстегивают пуговицы на халате. Увидел себя как бы со стороны униженным больным. И такое, знаете, бешенство накатило. Как заору на него: "Хватит! Я врач и отвечаю за лечение!" И он, не поверите, растерялся, забормотал что-то и отступил. В тифозный барак, разумеется, не сунулся. Проходит недели две… Новая медицинская сестра, которую я так опасался, просто и буднично объявляет мне: "Ночью за железнодорожником верные люди придут, нужно его, доктор, подготовить". Благодаря ей и я к вам в партизаны попал. Итак, будем знакомы: Гуляницкий Феодосий Михайлович, профессор хирургии. Буду, как все, проходить партизанский университет. Тут я, знаете, принёс кое-какие инструменты, новокаин в порошке…

С этими словами он передал мне увесистый саквояж.

Тридцать врачей и пятнадцать фельдшеров собралось в нашей партизанской медицинской части. И в тяжелейший для отряда день – 8 ноября 1943 года, когда вдесятеро превосходящие силы карателей окружили наш лагерь и командующий карательной экспедицией генерал Приппер – "майстер тодт", палач и истребитель партизан в Югославии и во Франции, поклялся нас уничтожить, – в этот день медицинские работники отряда вместе со всеми стояли насмерть. Они выносили из боя раненых, оперировали под пулями и потом вместе со всеми праздновали победу над "мастером смерти".

Прошло немало лет после тех событий. Но забвения нет. Страдания и подвиги нашего поколения, тех, кто победил в сорок пятом, становятся частицей духовного богатства наших детей".

В заключение своего очерка заслуженный врач РСФСР А. В. Цессарский пишет: "Вечный эталон нравственности, беззаветную любовь к советской Родине, к своему народу оставила нам в наследство Великая Отечественная война…". К сказанному стоит добавить: с каждым военным годом врачи и младший медицинский персонал набирались опыта, и к 1944–1945 годам, когда по всем фронтам разворачивались наступательные операции, раненых не убавилось. Враг упорно оборонялся, и приходилось выбивать его с занимаемых высот дорогой ценой – жизнями солдат и офицеров. Война продолжалась. В то же время медицина переживала определённый подъём. И этому есть подтверждение. Началась эра широкого использования в медицинской практике пенициллина. Большое значение имели исследования в области патологии и терапии шока (бригада М. Н. Ахутина) и огнестрельных переломов бедра (бригада С. С. Юдина), проведённые в действующей армии. Выводы учёных вооружили методами хирургическую службу на всех этапах эвакуации и лечения раненых. Две трети коечного фонда военно-медицинской службы находилось в действующей армии и лишь одна треть – в составе госпитальных баз внутреннего района. Значительно сократились сроки выноса раненых с поля боя, оказания им первой медицинской помощи, доставки на этапы медицинской эвакуации. Так, на 1-м Белорусском фронте в период Висло-Одерской операции на батальонные медицинские пункты в первые 4 часа после ранения было доставлено 90,6 процента всех раненых, в период Берлинской операции – 91 процент. Такая оперативность на переднем крае позволяла на полковых и дивизионных медицинских пунктах оказывать необходимую помощь в оптимальные сроки.

В большинстве армий получила развитие специализированная медицинская помощь раненым и больным: нейрохирургическая, стоматологическая, офтальмологическая, оториноларингологическая, терапевтическая. Проводилось комплексное лечение легкораненых и инфекционных больных. Для обеспечения этих видов помощи в составе госпитальной базы армии развёртывались госпитали: специализированный хирургический полевой подвижный для раненых в голову, шею и позвоночник, терапевтический, инфекционный, а также для лечения легкораненых.

Широкие и разносторонние формы приобрело боевое содружество медицинской службы Вооруженных сил СССР и медицинских служб народно-освободительных армий стран, временно оккупированных гитлеровской Германией и фашистской Италией. В 1945 году советские специалисты работали рука об руку с врачами народно-освободительных армий, передавали свой богатый военный медицинский опыт, помогали им в становлении медицинской службы. Выделялось полевое оборудование и оснащение, медикаменты, инструменты, перевязочный материал, консервированная кровь, санитарно-хозяйственное имущество.

В ряде случаев в распоряжение союзных войск передавали отдельные лечебные учреждения и даже целые госпитальные базы.

Все эти меры позволяли в конце войны возвращать в строй бойцов в довольно короткие сроки, что, без сомнения, способствовало не только успехам на фронтах, но и обшей победе во Второй мировой войне.

После окончания войны в Стране Советов постоянно расширялась сеть учреждений для лечения и укрепления здоровья трудящихся. К концу 80-х годов прошлого столетия число больничных коек достигло 3 384 тысяч мест. На страже здоровья советских людей стоял 1 миллион врачей. Всего в здравоохранении трудилось 6 миллионов человек. Активно внедрялись в практику лечения достижения отечественной и зарубежной медицинской науки. Охрана здоровья народа как одна из социальных задач была закреплена в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О дополнительных мерах по улучшению охраны здоровья населения", принятом в 1982 году.

В настоящее время медицинские работники, как гражданские, так и военные, в одной связке работают в больницах, клиниках, госпиталях, не считаясь ни со временем, ни с собственным здоровьем. Задача одна – побороть коронавирусную пандемию. Российские военные оказали существенную помощь итальянскому народу, оперативно организовав в городах карантинные и профилактические мероприятия, что позволило сохранить тысячи жизней. Сегодня на территории России развёрнуты современные госпитали на большое количество мест. Это движение приобретает невероятные масштабы, и можно не сомневаться, что скоро каждый российский регион будет иметь такие современные мобильные госпитали. Борьба за здоровье граждан не закончилась карантином и самоизоляцией, она продолжается. И медицинские работники, о которых редакция газеты Приморского регионального отделения Союза машиностроителей России постоянно рассказывает на своих страницах, находятся на передовой этой непростой борьбы.

День медика – это не просто сказать "спасибо" профессионалам в белых халатах. В первую очередь это всеобщее выражение уважения и признания заслуг тех, кто ежедневно спасает жизни, защищает от болезней, помогает вернуть радость бытия и уверенность в себе и собственных силах.

«Прогресс Приморья», № 17 (580) от 26.06.2020 г.

Виталий Лентарев

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив