Крылья

1 Маленькая точка, показавшись на горизонте, увеличивалась с каждой минутой. Когда Пелагея вышла из сеней, стали наконец­то различимы очертания самолета, а затем до ее слуха донесся еле уловимый рокот. Пелагея приложила старческую ладонь козырьком ко лбу и какое­то время стояла, словно завороженная, пристально всматриваясь в рябое от упругих туч небо. Она слышала уже не рокот, а настоящий гул. Когда двукрылый "Ан" вынырнул из­за серой пелены и пошел на снижение, Пелагея спохватилась и заспешила в дом.

— Что же это я, старая карга, ведь Пашка мой летит, — заохала она с порога, зашумела на мужа: — Поднимайся ты из­за стола­то. Все не насытишься... Сына вона встречай, уже на подлете наш соколик.

Дед, как всегда, никак не среагировал на ее ворчание и суетливость. Он залпом выпил стопку белой, закусил соленым грибом, тяжело поднялся со стула и направился к выходу. Пелагея за ним.

Тем временем самолет снижался. Старики смотрели в небо. Пилот резко накренил винтокрылую машину и, обогнув полысевшую сопку, дважды качнул крыльями. Старики в ответ помахали руками. Самолет опустился так низко, что отчетливо обозначилось закопченное брюхо и дурманяще пахнуло парами авиационного бензина. У Пелагеи повлажнели глаза, а муж, надув выбритые до синевы щеки, пробурчал:

— Ну, будет, будет тебе, мать. Прилетит еще Пашка наш, что нюни­то распускать. Радоваться надо, а она слезы льет.

Пелагея, утерев концом фартука глаза, повернулась лицом к сопке, как бы ожидая, что сын развернет самолет и еще раз поприветствует родителей. Но он, как всегда, улетел в обратном направлении. Родители остались ожидать нового прилета Павла. Он единственный сын в семье, дочери давно вышли замуж и разъехались по разным уголкам страны.

Кто бы мог подумать, что из этого тихони получится летчик. Так прямо и сказал Павел после школьного выпускного: "Я, мама, в летное училище поступать буду...". Именно тогда в душе у Пелагеи что­то оборвалось, тревога затаилась в дальних ее уголках. Человек — не птица, ему лучше, уютней на земле: она согреет и накормит­напоит. А сын — в небо...

2 Началось все с того самого воздушного змея, который Павел много лет назад запустил впервые и долго, запрокинув голову, с интересом наблюдал, как тот неистово бьется на ветру. Тогда и обронил: "Эх, полететь бы...". Не придала мать значения его словам: мало ли что дети говорят, у них семь пятниц на неделе.

Но что задумал юноша, то и исполнил, — стал летать. С тех пор, как уехал он в город, не спится спокойно матери, да и отца бессонница замучила. Так и ворочаются по ночам, не обмолвившись ни словом. Супругу легче — покурит во дворе, побурчит что­то себе под нос, вот, вроде, и успокоился. Человек он добрый, мягкий, все решает миром. Сколько Пашка в детстве перетаскал проч­ной капроновой веревки, припрятанной для вязания рыболовной сети — не счесть. Другой бы за ремень, а этот только услышит радостный крик ребятни за околицей — Пашка хвостатого змея запустил — вздохнет и скажет: "Мечта, мать, дело такое!.. Я вот перед войной тоже мечтал летчиком стать...".

Как­то сын из училища письмо прислал, рассказал, что учится на отлично, так Пелагея лишь за ужином прочла его мужу. Весь день за зеркалом конверт прятала. Была весела, кучу дел переделала. Как только солнце утонуло за сопкой, поставила чай перед Тимофеем и, шутливо подтолкнув его плечом, уселась рядом и весело сказала:

— Пляши, дед, письмо Павлушка прислал!

Первый раз супруг не выдержал, проворчал:

— Так читай, не полощи нервы...

Пока Пелагея читала, Тимофей неспокойно ходил из угла в угол, давая понять, что нервничает. Потом сел по другую сторону стола и принялся внимательно изучать конверт, лежащий между ними. Всего несколько дней назад сын держал письмо в руках, и казалось, что тетрадный лист все еще хранит его тепло.

Они долго молчали. Тускло светила лампочка под абажуром, даже ходики притихли на время, и кот Черныш не мурлыкал, а удивленно смотрел на людей.

В этот день родители были счастливы, словно побывали с сыном в его первом самостоятельном полете. Кажется, тогда и уснула единственный раз Пелагея, на самой заре, когда звонко запели петухи.

3 Спустя год Павел уже летал на самолетах малой авиации, частенько останавливаясь у родителей на сутки, а то и более, когда погода была нелетной. Казалось, счастье стариков никогда не кончится — "Аннушка" на своих крыльях, как всегда, донесет сына в их уютный, обжитый годами гостеприимный дом. Но счастье кончилось быстро. Вначале перестал прилетать Павел, а потом и писем от него не стало. В небе над сопкой не появлялся больше самолет, не приветствовал сын состарившихся родителей, дом, в котором вырос, поселок. Люди, чтобы не тревожить душу Пелагеи, при встречах уже не расспрашивали, как там сын. Тоска заела ее, и холодным февральским днем сердце не выдержало и перестало биться. Схоронил жену Тимофей, погоревал на могилке и стал ждать весны, в надежде, что по теплу сын приедет — даже птицы возвращаются в родные гнезда. Но не появился сын ни весной, ни летом, а когда пришла зима, вышел вечером ветеран во двор и, не разбирая дороги, побрел в тайгу якобы проверить охотничьи угодья. Соседи хватились на вторые сутки, да поздно. Осталась от Тимофея лишь записка на столе, что совсем устал от одиночества и пошел искать сына. "Сдвинулся старик умом", — судачили сельчане. А Павел так и не объявился.

4 Прошло достаточно времени. Осень покрыла ковром из павших листьев сопки, задымили костры на огородах, зарядили холодные дожди. Тогда и приехал Павел в родной поселок. Седой и совсем больной после Чернобыля. Облучился, когда перевозил людей и грузы в безопасные места. Лечился долго и безуспешно. Поэтому и молчал, ничего не сообщал ни родителям, ни сестрам.

Скрипнул Павел знакомой калиткой. Во дворе погладил ствол сиротливой березы, постаревшей и корявой. Вошел в дом. Навстречу из­за стола поднялся незнакомый человек, приблизился к Павлу и подслеповато стал рассматривать его. Наконец, узнал, обнял, зарыдал с приговором:

— Не дождались тебя, Павлуша, родители, — лежат за объездом. Могилки рядом. Что же ты, родимый, забыл­то их? Где же твои крылья жизни?

Много еще чего говорил двоюродный брат отца, и все больше упрекал. Выходит, пренебрег Павел заповедью матери: каждый сверчок знай свой шесток. Вот он, "шесток", — родительский дом, двор, сопка, поселок, над которыми пролетал и приветствовал малую родину, покачивая крыльями самолета.

Все так, но и Павла понять можно. Сбежала жена, узнав, что он отправился в Чернобыль "за подвигами". Вернулся с медалью, а что толку? Только сын, Антошка, как­то успокоил, окончив летное училище, пошел по стопам отца — работает на "Аннушке". Но и он отрезанный ломоть, уйдет в большую авиацию, и поминай как звали...

Горестно раздумывая о потерях, Павел не заметил, как стемнело, как опустели две кружки с водкой, кончилась закуска. Уснули с дядей пьяно, крепко и надолго. Павла разбудил все нарастающий рокот самолета. Стряхнув сон, он выбежал во двор. "Ан­2" сделал круг и, опустившись почти к коньку крыши, "помахал" крыльями.

— Ан­тош­ка! Я тебя вижу! — заорал Павел, и, срывая голос, — еще громче: — Не забывай отца, прилетай чаще! Мне так нужны твои крылья жизни!..

Самолет стремительно набрал высоту и скрылся за сопкой.

5 Прошло время. Павел пережил зиму и весну. Летом взялся наводить порядок в сараях и кладовых. Случайно среди разного хлама нашел того самого воздушного змея, который смастерил из реек и папиросной бумаги, будучи подростком. Находка взволновала и обрадовала. Этот дырявый пыльный неказистый квадрат — первый опыт соприкосновения с небом! Может, и не стал бы Павел пилотом никогда, если бы не эта незатейливая конструкция...

Дождавшись ветреной погоды, Павел собрал соседских пацанов, бегающих бесцельно по двору, и, расставив каждого по местам, дал команду "от винта!" и побежал, задыхаясь, против ветра, подтравливая толстую капроновую веревку, привязанную к одному концу воздушного змея. Квадрат рвануло вверх, затем бросило вниз — и вдруг он взмыл так высоко, что в один миг превратился в маленькую точку. Мальчишки перехватили из рук Павла веревку и с криками "Летает, летает!", запрокинув головы, с азартом смотрели, как бьется в оттоках ветра старый воздушный змей. Павел вернулся к калитке и, наблюдая действо, с радостью подумал о том, что мальчишек потянуло небо, значит, у русской авиации есть будущее.

«Прогресс Приморья», № 48 (161) от 08.12.2011 г.

Сергей Юдинцев, член Приморского регионального отделения Союза машиностроителей, действительный член Русского географического общества - Общества изучения Амурского края

Регистрация

Ваш ник:
Ваш e-mail:	не проверяется, используется только для восстановления пароля
Ваш пароль:
Повторите пароль:	все поля обязательны для заполнения
	Отмена

Вход для пользователей

Ваш ник или e-mail:
Ваш пароль:
	Напомнить пароль

Ваше имя: *

Ваш e-mail: *

Комментарий: *

→ Регистрация → Вход

Регистрация избавит Вас от необходимости вводить каждый раз имя, адрес и число на картинке, а также не позволит другим людям использовать Ваш ник. Регистрация происходит моментально и не требует даже перезагрузки страницы.

Вы вошли как . Выход

Введите код на картинке:

осталось:

Не нужно удивляться, если ваше сообщение на форуме не появляется - здесь работает фильтр цензуры, не пропускающий сообщения, содержащие элементы инвективной лексики, а также слова, встречающиеся в несанкционированных рекламных объявлениях.

Отзывы (43)