 |
 |
||||
 Форум
 ТВ программа
|
|||||
|
|
Говорим "везение" — подразумеваем талант и упорный труд "Мне повезло…". Академик Юрий Кульчин часто повторяет эту фразу во время разговора. Порой создается впечатление, что лишь удача и слепой случай привели одаренного находкинского парнишку в кресло академика и директора института. На самом деле путь Юрия Кульчина отнюдь не был усыпан розами, и его научную карьеру стремительной назвать трудно. Но талант, помноженный на упорство, умение учиться и учить, быть благодарным за помощь и помогать тем, кто нуждается — вот, пожалуй, главные составляющие его успеха. Яркий пример — конференция ДальИНТК, где сошлись "вода" и "пламень", проще говоря — наука и производство. А еще проще — теория и практика. Взаимопонимание руководителей предприятий "оборонки", входящих в состав Приморского регионального отделения Союза машиностроителей России, с "теоретиками" после первых же докладов ученых мужей вызвал ряд вопросов, из которых главным оставался — "Как вас понимать?", и тут "громоотводом" выступил академик Кульчин. Он просто и ясно расставил все точки на "i", и конференция потекла в ином, практическом русле… А что касается наград и званий, то здесь все просто — Юрий Николаевич основным своим достижением считает совсем другое… Что именно явилось делом его жизни, кто помог достичь желаемого и что еще предстоит сделать — обо всем этом накануне своего 60-летнего юбилея в интервью газете "Прогресс Приморья" рассказал академик Российской Академии наук, заместитель председателя ДВО РАН, директор Института автоматики и процессов управления ДВО РАН Юрий Кульчин. — Любой юбилей — это всегда подведение некоторых промежуточных итогов. Вам есть чем гордиться, есть что поставить себе в заслугу. И, несомненно, об этом вам на праздновании обязательно скажут. Но что бы вы сами отметили в качестве своего главного достижения? — Так случилось, что буквально через год после того, как я поступил на физфак Дальневосточного государственного университета, в Москве был создан (при участии таких значимых фигур, как нобелевский лауреат академик Николай Басов и ректор МИФИ профессор Виктор Кириллов-Угрюмов) новый факультет. Вначале его назвали "Высшей школой физиков России", но после переименовали в "Специальный факультет физиков". Отбирались туда лучшие студенты, немного — всего 25 человек со всего Советского Союза. Среди направлений, по которым нас готовили, было одно совершенно новое — квантовая радиофизика. Так вот, самая главная моя заслуга состоит в том, что я смог здесь, на Дальнем Востоке, реализовать задуманное такими великими умами. В настоящее время на Дальнем Востоке сложилась и действует уже признанная в России научная школа по лазерной физике. Когда я уезжал отсюда в Москву, ничего подобного здесь не было. А сегодня, спустя 40 лет, работает школа, которая занимается самыми передовыми исследованиями в области квантовой электроники, в области лазерной физики, в области нелинейной оптики. В этой школе только мною и моими учениками подготовлено 7 докторов наук и порядка 20 кандидатов наук. А в целом в ней работают больше 50 ученых, среди которых около двух десятков докторов наук и более 30 кандидатов. — Вы как-то незаметно ушли от темы "двадцати пяти лучших" — при том, что вы имеете к этому прямое отношение, поскольку явились одним из них. Это был новый этап научной карьеры? — Да, мне действительно повезло стать одним из них. Но о научной карьере на тот момент разговор не шел — я тогда учился всего лишь на третьем курсе. Но несомненно, что для студента периферийного вуза попасть в ведущий вуз Советского Союза было большим счастьем. И большой ответственностью, поскольку уровень подготовки здесь был не столь высок, как там. И плюс ко всему МИФИ — вуз непростой. Он создавался исключительно для подготовки специалистов по ядерной физике и ядерной энергетике, строителей "ядерного щита". И мне нужно было буквально за три года получить не только университетское образование, но и инженерное. Это, поверьте, было очень сложно. После первого семестра в Москве я знал только дорогу от университета до общежития (смеется). — Кто был вашим учителем? — На долгие годы, после того как я поступил в МИФИ, моим учителем стал Юрий Алексеевич Быковский. После создания нового факультета в МИФИ он стал его деканом, но помимо этого заведовал "Кафедрой физики твердого тела". Именно он стал моим научным руководителем, под чьим руководством я подготовил диплом, потом защитил кандидатскую диссертацию, потом докторскую… — Как произошло возвращение в Приморье? — Я вернулся сюда сразу после окончания МИФИ и стал работать в Институте автоматики и процессов управления. Как раз в тот период в институте был создан отдел систем искусственного интеллекта. Возглавлял его удивительный человек — Филипп Георгиевич Старос — одна из самых значимых фигур, стоявших у истоков отечественной микроэлектроники. Мы вместе много работали, выпустили ряд совместных статей. И так получилось, что в 1979 году я уехал в аспирантуру в Москву, и в тот же год скоропостижно умер Филипп Георгиевич. С его уходом отдел распался, хотя идеи были очень перспективными — вплоть до создания работающей модели искусственного интеллекта. Но все наработанное там легло в основу моей будущей работы на долгие годы. В те времена шла борьба между оптикой и электроникой, но было понятно, что нужно не конкурировать, а объединяться. Тогда-то и возникла оптоэлектроника (за границей это направление называлось "фотоникой"). Так вот, после досрочной защиты кандидатской диссертации я вернулся сюда. Но вернуться в институт не мог, поскольку моего отдела уже не существовало. И тогда я ушел работать в Дальневосточный политехнический институт, преподавателем на кафедру физики, где проработал шесть лет, и за это время мне удалось создать лабораторию. И опять повезло, поскольку можно считать большим везением, когда встречаешь людей, которые тебя поддерживают. Одним из них был ректор "политена" Николай Григорьевич Хропатый. Это выдающийся ученый, тоже коренной приморец, горячо поддерживающий все новое. С его помощью мне удалось создать лабораторию оптоэлектроники при кафедре физики, где мы начали работать по тематике Министерства обороны. — А потом вы снова уехали в Москву? — Да, потом я опять уехал в Москву, в докторантуру МИФИ. И там мы делали очень интересные вещи, кое-что сегодня уже можно показать. Это одна из первых в мире (!) оптоэлектронных схем, в свое время совершенно секретная разработка. Защитил там докторскую диссертацию, вернулся сюда с новыми идеями, в частности, идеей создания информационно-измерительной системы, способной подстраиваться под окружающую действительность. На тот момент Политехническим институтом (а позже и Техническим университетом) руководил Геннадий Петрович Турмов — прекрасный ученый с великолепными человеческими качествами. Он-то и предложил мне занять пост проректора по научной работе. За двенадцать лет совместной работы наша лаборатория развилась, мы смогли получить интересные результаты мирового (!) уровня. Наши работы по распределенным волоконно-оптическим информационно-измерительным системам были первыми в мире — мы сумели создать некий искусственный аналог нервной системы. За эту разработку в Брюсселе в 2002 году мы получили золотую медаль с отличием. — Не жалко было уходить с "переднего края" науки на преподавательскую работу? — Нет, не жалко. Я тогда был молод, и мне очень хотелось реализовать одну свою идею, суть которой такова: а нельзя ли так построить систему образования, чтобы готовить гениальных (или хотя бы выдающихся) ученых? Выяснилось, что эта идея посетила не меня одного. Был такой математик, лауреат Нобелевской премии Адамар. Он разослал свою анкету нобелевским лауреатам, где пытался выяснить — как все же делается научное открытие?! И оказалось (исходя из анализа анкет), что системой образования можно создать просто образованного человека. Но гениальность — это все же Божья искра, и без нее никуда… Потому что открытия не делаются индуктивным способом — нельзя прийти к открытию, занимаясь чем-то постоянно и последовательно. Открытие — это всегда разрыв непрерывности, это обязательно скачок, вспышка, озарение… — И как, удалось вырастить гениев? — Не спрашивал своих учеников (я читал лекции по общей физике на ФРЭПе), насколько хорошо я преподавал, но большинство из них состоялись. Значит, не так уж и плохо у меня это получалось. И еще. На мой взгляд, для любого ученого полезно хотя бы однажды "попреподавать"… курс общей физики. Все же за годы работы, специализируясь в своей области, уходишь в нее с головой. И перестаешь видеть общие связи. А когда занимаешься преподаванием общей физики, снова начинаешь с азов, к примеру, механики, и приходишь заново к ядерной физике, в результате чего строишь в голове целостную картину мироздания. — Получается, у вас все совпало? А как это сообразуется с теорией Адамара об озарении для совершения открытия? — Полностью совпадает. Примером может служить история о том, как мы пришли к распределенным нейроно-подобным сетям. Выполняли работу для НПО "Нефтегеофизика" — разрабатывали сейсмоакустическую косу, позволявшую детектировать низкочастотные сейсмические колебания. Эту косу требовалось сначала растянуть (а она была длиной несколько сотен метров), потом произвести взрыв, записать сигнал, потом опять скатать, потом опять раскатать… И вот в этот момент меня вдруг посетила мысль — а зачем мучиться?! Не лучше ли сделать несколько коротких отрезков, разбросать их где нужно, один раз взорвать, и сразу все записать. Но тут сразу возникает проблема — все алгоритмы разрабатываются исходя из идеальных условий. А как перейти от идеального к реальному? Для этого нужно ввести в систему алгоритм обучения, и все получится. Вот по этому пути мы и пошли. А идея пришла случайно — в самолете, рейсом из Москвы во Владивосток. — А как вы опять вернулись в академическую науку? — Я был избран членом-корреспондентом РАН в 2003 году. И после этого… опять повезло! Председатель ДВО РАН академик Валентин Иванович Сергиенко предложил перейти к нему заместителем. Кстати, с ним мы познакомились очень давно, при достаточно любопытных обстоятельствах. В то время в 1976-1977 годах на Дальнем Востоке стали появляться первые лазеры. Но были они не особенно надежными и требовали регулярной настройки. И так случилось, что на тот момент я был едва ли не единственным специалистом, кто это умел делать. Валентин Иванович в то время был заместителем директора Института химии и заведующим лабораторией. И вот в его лаборатории мы с ребятами настраивали лазер. Ось нужно выставить очень точно, а у них ничего нет — никаких инструментов или приспособлений. И вот мы весь день лазер туда-сюда таскаем, и все равно ничего не получается. Тут подходит Валентин Иванович, смотрит на наши манипуляции и говорит: "а чего вы мучаетесь, подложите книжку и, перелистывая страницы, подберите нужную высоту". Очень полезный прием оказался! — Не жалеете о переходе? — Нет, этот шаг я сделал осознанно. Еще и потому, что, перейдя в Академию наук, не утратил связей с высшей школой. Сегодня в ДВФУ академик Сергиенко возглавляет Школу естественных наук, а я являюсь его заместителем по физико-математическому кластеру. Одним из результатов нашей работы можно считать создание в университете новой специальности, которая называется "Квантовая оптическая электроника". Готовят там очень перспективных специалистов не только для научно-исследовательских учреждений, но и для компаний, занимающихся оптоволоконной связью. Они уже не просто теоретики, но практики, поскольку получают очень хорошую подготовку и умеют работать руками. И нередко студенты прямо на защите дипломных проектов получают предложения работы. — Сами уже не преподаете? — Нет. Но оставляю себе вводные курсы для студентов. Плюс за время работы в академии мы написали четыре книги, которые являются учебниками для студентов. Сейчас также занимаюсь тем, что пишу новую книжку. Наука ведь не стоит на месте, постоянно идет вперед, а современные учебники не успевают. Появляется много новых направлений, интересных методов в физике, которые нигде не освещались. Почему бы не рассказать студентам об этих вещах?! — Надо ли понимать, что на лаврах вы не почиваете и продолжаете заниматься наукой? — Ну конечно, продолжаю! Для того, чтобы хорошо играть на скрипке, нужно… на ней играть. Иначе деградируешь. Конечно, за установкой я уже не стою. Но идеи, наблюдение за тем, как они реализуются учениками (у которых уже свои ученики!), это и есть моя работа сегодня. — Вы часто упоминаете слово "везение". Но ведь не только благодаря удаче, но в большей степени труду вы стали тем, кем являетесь сегодня. Можно ли считать вашу карьеру стремительной, или все произошло в свое время? — Пожалуй, именно так. Кандидатом я стал через 6 лет после окончания вуза. Мне было уже 29 лет, я был сложившимся специалистом. Правда, был период, когда я был самым молодым заведующим кафедрой в Российской Федерации. Но такое случилось только один раз и оказалось очень хорошей школой. Что касается везения… Оно, конечно, может быть само по себе. Но не должно ложиться на неподготовленную почву. Успех — это все же 5% везения, а 95% — труда. — Ваши дети пошли по вашим стопам? — У меня две прекрасные дочери. Старшая нашла себя в экономике — закончила аспирантуру Университета Торонто, и ее пригласили работать в университет Северной Каролины. Сейчас она там ассистент-профессор и прекрасно себя чувствует. А младшая еще маленькая. Но уже очень серьезная! — Чем сегодня занимается академик Кульчин? — Мы тут нашли в науке совершенно новое направление. И опять в этом есть доля везения. Будучи в свое время в Дубне, мне довелось прочитать статью о том, что на Дальнем Востоке есть моллюски, которые внутри себя выращивают водоросли. Для питания этих водорослей моллюск выпускает тонкие волокна, и по ним с поверхности поступает свет. В Институте биологии моря надо мной посмеялись — нет такого! Утверждают, моллюски есть, но питаются они иначе. И вот в 2005 году я узнаю, что есть объекты, которые создают структуры, очень похожие на волоконные световоды. Когда мы начали этим вопросом заниматься, то открыли новый вид фотонных кристаллов. Но мы пошли дальше. Поскольку кристалл уникален, мы в ДВО РАН создали целую программу, которая занялась изучением этих объектов. И опять повезло (!), что в ДВО РАН на крохотном "пятачке" собрались ученые из различных областей знаний. Именно тех, что нам и были нужны. И в итоге мы стали создавать этот материал искусственно. А сейчас будем создавать еще и технологию изготовления такого материала. И работы здесь… — Если бы у вас была возможность, что-то пожелать на юбилей… самому себе — каким бы было это пожелание? — Когда подходит юбилей, начинаешь смотреть на шкалу времени. Шестьдесят лет — это достаточно большой срок. Приходит четкое понимание — осталось меньше, чем прожил. Так вот, если бы можно было пожелать (и чтобы такое везение еще раз меня не оставило!), хотелось бы прожить, как можно больше занимаясь активной работой. Чтобы хватило сил, хватило энергии… И не было препятствий на этом пути. — Думается, на этом мы закончим интервью и от лица всех тружеников оборонного комплекса — заводов, имеющих причастность к деятельности ПРО СМР, поздравим вас с важной датой — 60-летием со дня рождения. Успехов вам и вашей семье! — Благодарю. «Прогресс Приморья», № 6 (218) от 14.02.2013 г. |
Опрос:
В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?
|
Регистрация
|
© 2009-2013 Общественно-политическое издание «Прогресс Приморья» Учредитель — Приморское региональное отделение Союза машиностроителей России. Разработка сайта — ЦРТ |