«На братских могилах не ставят крестов…»

Редакция газеты Приморского регионального отделения Союза машиностроителей России посвящает немало материалов теме Великой Отечественной войны и людям, которые не только отстояли Отечество, но и, вернувшись с фронта, встали за станки оборонных заводов. Читатель уже знает ряд имён ветеранов войны и труда, отдавших себя производству. В Арсеньеве, например, на предприятия "Прогресс" и "Аскольд" пришли фронтовики, которые волею судеб остались живы. Стране нужны были крепкие рабочие руки, и бывшие солдаты приняли трудовую вахту.

Не всем довелось вернуться с полей сражений. Миллионы пропали без вести. Разыскивая пропавшего под Сталинградом деда, ваш покорный слуга обращался в различные инстанции, провёл не один час в сети Интернет, читая переписку тех, кто тоже ищет своих родственников, кого вырвала из мирной жизни война и так стиснула в своих смертельных объятиях, что никакого следа не оставила о бойцах и командирах. Они пропали без вести, их внесли в список безвозвратных потерь, но о них осталась память. Она терзает душу, заставляет снова и снова обращаться в различные инстанции, вслушиваться в телеинтервью ветеранов, которые воевали в тех местах, куда был призван дед. С годами возникла другая сложность: многие военные комиссариаты, откуда призывники направлялись в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию или в Рабоче-Крестьянский Красный Флот, либо ликвидированы, либо переведены в крупные города областей или краёв необъятной страны. Есть информация в Книге Памяти, где указано место призыва, год рождения, номер полка, дивизии, в лучшем случае место, где был последний бой, но дальше беспощадная строка: "пропал без вести". Ни треугольники, которые получали семьи зачастую с опозданием, а под Сталинградом вообще после гибели бойца и порой даже после перезахоронения останков в братской могиле, ни даже свидетельства земляков, которые возвращались с фронта после тяжёлого ранения, – ничто не могло успокоить семью. И приходилось лишь верить: когда-нибудь среди миллионов пропавших без вести вдруг прозвучит родная знакомая фамилия защитника Отечества. Конечно, земляки или однополчане могли рассказать о последней встрече, могли знать, при каких обстоятельствах погиб их товарищ, если он, например, таранил своим самолётом вражеский железнодорожный состав с горючим, или тонул в открытом море в пробитом торпедами корабле, или после бомбёжки, получив смертельное ранение, так и остался лежать, засыпанный землёй. Были случаи, когда боец погибал на глазах многих, а если ещё и корреспондент дивизионки оказывался рядом и фиксировал гибель, сомнений не возникало. Да, было горько, да было тяжело на душе родственников, но они знали точно: кормилец погиб и больше домой не вернётся. Рана для семьи глубокая, незаживающая рана, но боль утихает, когда известно место захоронения и описание подвига. Формулировка "пропал без вести" – это та неизвестность, которая грызёт душу, терзает сомнениями и не позволяет успокоиться.

Мы, живущие в ХХI столетии внуки и правнуки пропавших без вести бойцов и командиров, продолжаем верить, невзирая на то что маятник времени неумолимо отсчитывает дни, недели, годы. Умом понимаешь, что деду сегодня уже за сто лет и по всем земным меркам его век кончился, однако сердце подсказывает, что и это не срок. Особенно когда телевидение показывает ветеранов войны, перешагнувших вековую черту. Они ещё мыслят, говорят, вспоминают. Именно эти ветераны вселяют надежду и подталкивают к поиску…

Недавно скончался, пожалуй, один из больших наших классиков военной литературы Юрий Бондарев. Он начинал войну лейтенантом, и, когда читаешь его роман "Горячий снег", отчётливо понимаешь, как тяжело было простому солдату на войне. Впрочем, и лейтенанту было не легче. Бесконечный бой артиллеристов с немецкими танками под Сталинградом описан подробно, в деталях, что придаёт повествованию правдивость. Когда генерал приказывает артиллеристам продержаться ещё час, зная, что на батареях уже нет живых, дивизионный комиссар возражает, почти требует бросить в бой танковый резерв. Но генерал стоит на своём: нужно выждать, когда последняя атака немцев ослабнет, когда они будут втянуты глубоко, и когда над ними нависнет угроза окружения, вот тогда и поступит приказ наступать. Отчётливо видно волнение комиссара, и противоположность ему – генерал армии, он как скала. Даже командир дивизии не выдерживает, он рвётся в бой, убеждая генерала в том, что в несколько перебежек, броском, они доберутся к последнему целому орудию и смогут остановить ослабевающий танковый прорыв немцев. Генерал в это момент спросил только об одном: "Сколько вам лет?…" Комдив ответил: "Двадцать восемь". "Я хочу, чтобы было двадцать девять", – поставил точку генерал. И все окружающие поняли, как ему дорог каждый его подчинённый. В правоте его слов убеждаешься, когда гитлеровские позиции будут залиты свинцом артиллерийского и танкового огня. "Катюши" тоже сделают своё дело: выжгут позиции врага. Комдив останется жив, и вместе с генералом он будет вручать горстке артиллеристов ордена Красного Знамени прямо на поле боя, среди погибших бойцов, тела которых сковало морозом прямо там, где их настигла смерть. Позже бойцов перезахоронят в братских могилах. В степях Сталинграда таких могил много. До сей поры находят у Северного обвода в бескрайних степях и балках останки советских воинов. В одной из таких балок – в Сухой Мечетке, как указано в Книге Памяти, и пропал без вести дед вашего покорного слуги. Он, без сомнения, как и все его однополчане, знал приказ № 227 "Ни шагу назад!", который вышел 28 июля 1942 года. Без вести дед пропал 13 сентября 1942 года. Выходит, без малого полтора месяца 212-й стрелковый полк 49-й стрелковой дивизии держался на заданной высоте, проявляя не только упорство, но и несгибаемую стойкость. Известно, например, что командир 212-го полка погиб в тот момент, когда ночью его автомобиль с подчинёнными двигался по приказу на другой опорный пункт, меняя дислокацию. Причина была проста. Не только полк, но и дивизия настолько истощилась в боях, что командование решило передвинуть её на другой участок, дать короткую передышку, чтобы подготовиться к новым атакам. Высота, которую атаковал 212-й полк, казалась неприступной. Люди уходили в бой и не возвращались. Нужно было что-то менять. Ночью полк начал движение из балки Песчаной. Казалось, вышли незамеченными, но ошиблись: дальнобойная артиллерия немцев ударила из всех стволов. Снаряд разорвался перед штабной машиной, в которой ехал комполка. Осколками тяжело ранило командира и водителя, комиссар получил контузию. Жена комполка, ехавшая с ними, перебинтовала мужа, но по дороге в медсанбат он скончался от потери крови. Другие подразделения 212-го полка тоже подверглись этому ночному обстрелу. И снова, падая от усталости, работала похоронная команда. Впрочем, в романе и одноимённом фильме Ю. Бондарева "Горячий снег" ни слова не говорится о приказе № 227. Это понимаешь лишь по стальному тону в голосе генерала, когда он приказывает арестовать и отдать под трибунал командира танка, покинувшего поле боя. Вступился комиссар, и судьба танкиста, качнувшаяся было в сторону штрафной роты, решилась в одно мгновение: он заверил командиров, что искупит своё малодушие кровью. Бондареву не нужно было придумывать эту сцену, он, тоже попавший на фронте под 227-й приказ, знал о нём. Так что "Горячий снег" – это не только окопная правда, но и правда всей войны, которая перемолола столько жизней, лишила кормильцев миллионы семей, что на душе горько.

И всё же в пику оппозиции будет сказано, что принятые меры сыграли свою роль и в Сталинградской битве, и в дальнейших больших и малых сражениях. Впрочем, приказу "Ни шагу назад!" предшествовали отнюдь не события на Волге. 12 сентября 1941 года гитлеровцы нанесли ощутимое поражение Красной Армии под Киевом. Теперь враг готовился ударить по Москве. В это непростое время за подписью Верховного Главнокомандующего Сталина и начальника Генерального штаба маршала Шапошникова увидел свет приказ, предусматривающий создание, помимо заградительных отрядов НКВД, которые уже действовали, похожих подразделений из состава войсковых частей численностью не менее батальона на дивизию. Эти подразделения создавались не из сотрудников Наркомата Внутренних Дел, в них состояли обычные красноармейцы, которым вменялись, скажем так, военно-милицейские функции на фронте. Заметим, о подобных батальонах статистики нет, так как их существование было недолгим, до начала Московской битвы. Когда враг был отброшен от стен столицы, надобность в таких подразделениях отпала, однако неудачи на Донском фронте и продвижение гитлеровцев к Сталинграду снова вынудили Верховное Главнокомандование прибегнуть к жёстким мерам. Опять на первый план вышли заградотряды, командный состав которых руководствовался новым приказом за № 227 "Ни шагу назад!". Созданы они были на Донском и Сталинградском фронтах. Именно здесь, между Волгой и Доном, шли главные бои.

Продолжение следует

«Прогресс Приморья», № 17 (580) от 26.06.2020 г.

Сергей Юдинцев

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив