"Штучный" специалист

Для таких специалистов принято даже в разговоре употреблять заглавную букву "М" — Мастер.

И причин тому несколько. Первая, самая очевидная — изготавливают Мастера штучные изделия. Вторая, не столь явная — они сами "штучные" специалисты. Поскольку являются обладателями профессии ныне почти исчезнувшей, но очень нужной, потому что заменить их некем. Даже самые современные станки пока не в состоянии повторить то, что могут создать умелые руки.

Название специальности Александра Андреевича Горовенко без предварительной репетиции не произнести — резьбошлифовщик. Человеку далекому от производства еще сложнее понять, чем же он занимается. А он сам с некоторым усилием объясняет суть своей работы. С усилием, поскольку для него это все совершенно естественно.

"Это различные точные резьбы, нарезанные абразивным камнем на станке — метчики, винты ходовые (в т.ч. для станков), фрезы, резьбонакатные ролики..."

Впрочем, это сегодня для него вся эта заумная терминология понятна и осознана. Но так было не всегда. Когда осенью 1975 года 22-летний Саша Горовенко переступил порог завода, который в будущем назовут "Варягом", ясности не было абсолютно никакой. Может, и хорошо, поскольку любимой (впоследствии) профессией резьбошлифовщика он тогда стал заниматься… совершенно случайно.

"Для меня тогда что токарь, что пекарь на заводе — было одинаково непонятно, — с легкой самоиронией рассказывает Александр Андреевич. — Я ничего не знал и не понимал. И тогда наш мастер Виктор Николаевич Бабенко подвел меня к Виктору Ивановичу Лесникову: "Возьмешь ученика?" — "Возьму". Если бы не он, наверное, стал бы специалистом в другой области".

Но не стал. Во многом благодаря заботам наставника, о котором вспоминает с неизменным уважением. Наверное, еще и потому, что для него, совсем молодого (только-только после армии), сорокалетний Лесников был "стариком".

"Тогда средний возраст по заводу был 27 лет, пацаны, по большому счету, — рассказывает Александр Андреевич. — И таких, как я сейчас (мне неделю назад исполнилось 60) было раз-два и обчелся. "Зубрами" считались те, кому было 40-45 лет. Столько было и Лесникову, что был у меня наставником. Он меня серьезно натаскивал. Был строг и требователен, но при этом доброжелателен и снисходителен. Через десять лет под его руководством я дошел до пятого разряда".

К слову, такой длительный срок, по мнению Горовенко, — минимум для того, чтобы овладеть специальностью станочника. Причем неважно, какой станок осваивать — токарный, фрезерный или, как в его случае, шлифовальный.

"Везде есть свои тонкости, потому и сложно было, — признается Александр Андреевич. — Даже сам по себе этот станок своеобразный. Нужно много знать, много считать, ведь все упирается в математику, тригонометрию… Но если понять, то становится полегче. Я понял только на третий год. А вообще, хорошим станочником (хоть токарем, хоть фрезеровщиком) можно стать только лет через десять. Раньше — никак!"

Так и трудились вдвоем с наставником. Это, между прочим, обычная практика для того времени — два-три таких дефицитных специалиста на завод — норма. Что делали? Да все!

"Для основного производства делались, к примеру, специальные метчики для нарезания резьб по нержавеющей стали и титану. Обычные ГОСТовские метчики (ширпотреб) просто не резали, а наши — резали! Можно сказать, что мы изготавливали штучный инструмент для изготовления штучного товара".

И это едва ли весь перечень того, что делали эти "золоторукие" мастера. Да и время то было их — "золотое время" оборонных предприятий СССР. Хорошие зарплаты, продуманная "социалка", стабильность и уверенность в завтрашнем дне — что еще надо, чтобы встретить старость?! Но для Горовенко во всем этом перечне было еще одно. То, о чем ныне почему-то говорить не принято.

"Для меня тогда главным было то, что я работаю на оборону. Поверьте, для меня это были не пустые слова. Помимо зарплат, социалки для меня в работе всегда присутствовал и этот важный момент — идеология, если хотите. Бывало, что требуются "изделия", на корабле ждут установки — и значит, нужно сделать быстро и хорошо. И это, на мой взгляд, нормально…"

Увы, все хорошее имеет скверную привычку заканчиваться. Для "оборонщиков" таким "черным" временем стали "лихие 90-е". Тот период стал шоком для всех. Еще и потому, что произошло все очень быстро — завод рухнул буквально за год. Заказов не стало, работы почти не было, возникли задержки по зарплате… А ведь получали "оборонщики" всегда очень неплохо. И вдруг — ничего. И народ побежал. Поддался искушению и Горовенко.

"Как в кино сказал Василий Алибабаевич: "все побежали, и я побежал", — с печальной улыбкой рассказывает Александр Андреевич — Тогда многие были уверены — завод пропадет. И тут товарищ позвал на плавмастерскую, легендарный "Балхаш", работать шлифовщиком. Пошел, зиму отработал и…затосковал".

Современным молодым, что легко меняют места работы, коллективы, а то и профессию, наверное, сложно понять, что бывает тоска по любимой работе, по предприятию. Но, оказывается, бывает. В особенности если сравнивать — что было и что есть.

"Работа там был другая, какая-то тупая и скучная, — вспоминает о "внезаводском" периоде Горовенко. — Но когда вернулся на завод, то понял — там стало… еще хуже. Но я для себя тогда решил: ладно — развалится завод, так развалится. Вместе будем барахтаться. И период этот затянулся аж на шесть лет, до 2000-го года. Тяжело было. Достаточно сказать, что отставание зарплаты было на полтора года, получали мизер, даже света не было. Но выживали, как могли".

Больше попыток оставить тонущий корабль Александр Горовенко уже не предпринимал — "зачем, это мой завод!". Но что бы как-то держаться "на плаву", пришлось освоить еще кучу профессий. И все — на заводе. И все же, резьбошлифовка осталась главной любовью, хоть сегодня работы по этому направлению немного.

"В чем прелесть нашей работы — она всегда разная, — с удовольствием рассказывает Александр Горовенко. — Да, мы повторяемся, но редко. Потому что инструмент идет, как правило, небольшими партиями. Он отработал свое и дальше уже не нужен — требуется что-то другое. Либо станки из строя выходят, требуется сделать какой-то винт к нему. И так постоянно. По этой причине крупных серий у нас не бывает: 50 единиц — уже крупная партия".

Жалеет лишь о том, что с ними (уже "стариками") уйдет и их профессия. Еще и потому, что учить просто некого, нет ребят, кому передать опыт и мастерство. А ведь хороший резьбошлифовщик нужен будет еще очень долго, несмотря на ускорение и модернизацию, которые на союзмашевском предприятии становятся нормой.

"Да, сегодня такие обрабатывающие центры работают, но есть подозрение — отомрет профессия. Но с другой стороны, этому обрабатывающему центру штучную деталь делать накладно. Да и по каленой стали он не сможет работать. Мы-то работаем абразивом, он режет все, что угодно. Тот же метчик "чепэушный" станок сделать не сможет. А мы — сможем…"

«Прогресс Приморья», № 41 (253) от 17.10.2013 г.

Леонид Соболев

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив