Последний день Второй мировой

Из воспоминаний участника Великой Отечественной войны Владимира Михайловича Бойко: "Мне пришлось принимать участие в переговорах о капитуляции Японии, правда, не за круглым столом, а обеспечивать связь с самолетом, в котором летели генералы Квантунской армии — для переговоров.

1945 год. Маньчжурия.

Шли ожесточенные бои в направлении важного стратегического узла — города Муданьцзян. Я был начальником наземной радиостанции 132-го авиатехнического полка девятой воздушной армии. Наша радиостанция обслуживала радиосвязью боевые самолеты, а также держала связь со штабом армии.

В девять часов вечера 29 августа на радиостанцию зашли два полковника, и один из них приказал держать связь с самолетом, который будет лететь из Токио. Я быстро перестроил радиостанцию на нужную волну и стал слушать. Полковники уселись с двух сторон, а я посередине. Я отрегулировал приемник на наилучшую слышимость и приготовился к записи. Слышу наши позывные. Текст радиограммы был смешанный, летели сигналы цифр и букв, а то открытым текстом целые предложения. Вот промелькнула фраза "На борту имею 18 генералов и адмирала", и опять — цифры.

Радист из самолета дал сигнал ждать и замолчал. Полковники быстро раскодировали радиограмму. "Молодец, — сказали они. — Слушай дальше".

Утром принял последнюю радиограмму "Иду на посадку, кончаю связь" и отдал ее полковнику. Потом он вынес мне благодарность с занесением в личное дело.

С второго на третье сентября 45-го года в два часа ночи я заступил дежурить в сети штаба армии. Дежурство шло как обычно, принимал и передавал радиограммы. Незаметно прошла ночь. Неожиданно в эфире на нашей волне начали давать настройку позывных армейской рации и сигнал "Всем! Всем! Всем! Примите радиограмму!" И радист начал давать текст радиограммы: "Сегодня, 3 сентября 1945 г., Япония капитулировала, день 3 сентября объявлен всенародным праздником — Днем победы над Японией. Приказываю в честь Дня победы над Японией по всем частям и подразделениям армии устроить митинги и торжественные обеды, всему личному составу выдать по 200 гр. вина.

Командующий 9-й Воздушной армии генерал-полковник Соколовский".

Радист дал сигнал "следите, повторяю" и повторил радиограмму.

Мне впервые за семь лет работы радистом пришлось принять радиограмму открытым текстом.

От радости я громко закричал "Подъем!" и поднял своего сменщика, который мирно отдыхал перед своей сменой. Он вскочил и потянулся рукой к автомату. "Нет, Митя, не к оружию надо, а штыки в землю. Конец войне. Поздравляю тебя с победой!"

Мгновение — и мы оказались друг у друга в объятьях и не заметили, как открылась дверь и на нас с удивлением уставились электромеханик Михаил Вишняков и радистка Фрида Белевич.

"По какому случаю лобзание происходит?" — услышали мы голос Вишнякова. — "Конец войне, с победой вас!"

На какое-то время я забыл, что нахожусь на дежурстве, что особо важная радиограмма должна быть вручена адресату не позднее, чем через одну минуту.

Мы бегом побежали в расположение батальона.

В это время батальон был выстроен, и командир батальона майор Епифанов зачитывал какой-то приказ. Он с удивлением посмотрел в нашу сторону. Я доложил по всей форме и вручил ему радиограмму.

Он быстро пробежал ее глазами и неожиданно скомандовал: "Батальон, слушай радиограмму" и зачитал ее.

Как никогда дружно прокатилось над строем троекратное "ура", которое эхом откликнулось где-то в маньчжурских сопках. Метрах в пятидесяти от нас на берегу реки Муданьцзян стоял полк танкистов и самоходчиков, которые в несколько десятков орудий дали залп, затем второй, третий. С другой стороны был слышен салют автоматчиков. Майор дал команду, и мы тоже отсалютовали. Майор произнес поздравительную речь. Потом мы почтили память погибших воинов в боях за независимость нашей Родины.

На 11 часов был назначен торжественный обед.

Командир взвода младший лейтенант Брюханов в вежливой форме забрал у меня автомат, и не успел я сообразить в чем дело, как несколько пар крепких солдатских рук с криком "Ура!" подбросили меня в воздух, как первого вестника победы.
Этого счастливого утра ждали все пять лет этой кровопролитной войны.

Заиграл баян. Сразу же образовался круг, и начались пляски. Один танцор сменял другого. "А ну-ка, сыграй мне лезгинку", — сказал Мамедов и лихо подкрутил длинные с проседью усы. Ему было за 50 лет, отец восьмерых детей, всегда угрюм, переживал, как там семья без него. А тут расцвел. Его сменил молодой 18-летний солдат и крикнул баянисту: "Барыню!"

Но вместе с этой долгожданной радостью у солдат были слезы на глазах и нестерпимая боль в душе. У многих погибли товарищи, семьи, родные были угнаны фашистами в Германию.

Рядом с нами пролегала шоссейная дорога, по которой уныло брели, опустив головы, пленные японские солдаты. По сторонам, верхом на лошадях, сопровождали их советские солдаты в запыленных гимнастерках, на которых у многих сверкали на солнце боевые награды, а их лица светились радостью и гордостью воинов-победителей".

«Прогресс Приморья», № 33 (347) от 27.08.2015 г.

Подготовила Галина Писарева

Добавить комментарий

Опрос:

В каком состоянии, по-вашему, находится машиностроение Приморского края?

Архив